Читать книгу "Девушки по вызову - Артур Кестлер"

Пока в двухстах ярдах раздавался колокольный звон, беседовать было затруднительно. Мисс Кейри надела наушники и увлеченно записывала на пленку монотонные удары.

— Счастливое предзнаменование, — сказал Уиндхем с улыбкой, превратившей его физиономию в коллекцию ямочек. — Вы согласны, Тони?

— Моя любимая поп-музыка, — отозвался монах. Дождавшись тишины, Соловьев поднялся с места.

— Объявляю конференцию открытой. — Исподлобья, с воинственным выражением лица, он оглядел собравшихся. — Позволю себе пренебречь церемониальным пустословием и сразу перейти к вступительному сообщению. Оно займет двадцать минут.

Он тяжело уселся, зажег сигару и, упершись локтями в стол, заговорил. Клэр с одобрением отметила про себя, что он не горбится; Хелен, вслушиваясь со строгим выражением лица в его звучный бас-баритон, поневоле вспомнила слова Харриет: “Женщины слушают голос Нико не ушами: он сразу проникает в матку”. Фон Хальдер, сидевший напротив председательствующего, дважды за его выступление пробормотал себе под нос: “Старо!” Во второй раз Харриет, его соседка, ответила громким шепотом:

— Вздор! Очень правильные мысли.

Остальные были того же мнения, включая даже самого фон Хальдера, но он скорее погиб бы, чем признал правоту Соловьева. Двадцать минут еще не истекли, а Соловьев уже успел, пользуясь легкими для восприятия, но четкими формулировками, напомнить об основных факторах, делающих выживание рода человеческого маловероятным. Для убедительности он загибал длинные, желтые от никотина пальцы.

Для начала он назвал не имеющей исторических прецедентов ситуацию, сложившуюся в середине двадцатого века: раньше разрушительный потенциал, накопленный человечеством, оставался сосредоточен на ограниченных территориях и находился в распоряжении небольшой части человечества, тогда как теперь он расползся по всей подлунной сфере, то есть не только собственно по поверхности планеты: он проник в ее атмосферу, флору и фауну, не считая, быть может, немногих штаммов микроорганизмов, оказавшихся устойчивыми к радиации. Во-вторых, быстрый прогресс в технологиях производства обоих главных типов оружия массового уничтожения, ядерного и биохимического, сделал неизбежным их распространение и неосуществимым контроль. Абсурдность сложившегося положения была проиллюстрирована тем фактом, что, согласно последней статистике, накопленные запасы ядерного оружия эквивалентны одной Хиросиме на каждого из трех с половиной миллиардов землян. В-третьих, исчезновение благодаря растущей скорости коммуникаций такой преграды, как расстояние, в математических терминах эквивалентно сокращению площади планеты до размеров Англии и даже менее того, если прибегнуть к стандартам века пара. Человечество, оказавшись неподготовленным к такому положению, не способным к нему адаптироваться, по большей части даже не ведает о неизбежных последствиях. В-четвертых, параллельно сжатию планеты относительно подлетной скорости ракет и скорости преодоления расстояний самим человеком происходит сокращение пригодных для обитания пространств и продовольственных ресурсов с учетом роста населения, которое ныне удваивается каждые тридцать три года и вырастает вчетверо за период жизни одного поколения людей. В-пятых, лидирующую роль в этой гонке леммингов к обрыву играет культурно отсталая часть человечества. В-шестых, охватившая весь мир миграция из сельских районов в города приводит к ростку злокачественных метастазов в виде городов-спрутов, где на единицу площади приходится все больше людей. В-седьмых, неизбежным побочным продуктом этой массовой миграции становится физическое отравление и эстетическая деградация земель, воды, воздушной среды, приводящие к всеобщему ухудшению условий жизни человека и его самого, опошлению ценностей, эрозии смысла жизни. В-восьмых, подобно тому, как покорение воздушной среды и последующее сокращение расстояний вместо того, чтобы сплотить нации в единое братство, создали для них условия взаимного гарантированного уничтожения, всепроникающая информация, вместо того, чтобы способствовать взаимопониманию наций, дала обратный эффект: обострила идеологические и племенные конфликты, развернув демагогическую пропаганду. В-девятых, за первые двадцать пять лет ядерной эры зарегистрировано около сорока региональных и гражданских войн с применением обычных вооружений, к тому же мир уже дважды оказывался на грани атомной войны. Нет никаких оснований считать, что в следующие двадцать пять лет ситуация станет менее критической. Более того, опасность самоуничтожения человечества как вида ни за что не сойдет на нет за предстоящую четверть века; отныне она является неотъемлемым фактором существования. В-десятых, ввиду эмоциональной незрелости человека по сравнению с его технологическими достижениями, возможность самоуничтожения становится статистически гарантированной.

В свете всего вышесказанного Соловьев поставил перед конференцией три задачи: проанализировать причины трагической ситуации, в которой оказалось человечество, попытаться поставить диагноз самой ситуации и подумать о противоядиях.

Сделав паузу, он обвел своих слушателей осуждающим взглядом, словно именно их винил в печальном состоянии мира. Потом, взглянув на Клэр, сказал совсем другим, небрежным тоном:

— Вот, собственно, и все. Разве что напомнить вам об одном письме, направленном в августе 1939 года президенту Франклину Делано Рузвельту Альбертом Эйнштейном. Письмо было коротенькое, дурно написанное. Начиналось оно так: “Некоторые из последних работ Э. Ферми и Л. Сциларда, полученных мной в рукописном виде, позволяют полагать, что в ближайшем будущем элемент уран может быть превращен в новый мощный источник энергии… Одной бомбы такого типа… взорванной в порту… может хватить для уничтожения всего порта вместе с окружающей территорией…”

То было, возможно, важнейшее письмо во всей человеческой истории. Думаю, ныне ситуация не менее критическая, чем в момент, когда Эйнштейн взялся за перо. На самом деле у письма был коллективный автор: итальянец Ферми, два венгра — Сцилард и фон Вейнер, — выходец из Германии Эйнштейн. Они образовали что-то вроде комитета действия. Конечно, в физике легче достичь единодушия, чем в общественных науках. Тем не менее, я не хочу считать полной утопией образование на нашей конференции подобного комитета с согласованной программой, выработку прямого обращения к сильным мира сего… То, чего достиг своим письмом Эйнштейн, можно считать чудом — чудом черной магии. Вот я и спрашиваю, а нельзя ли совершить чудо белой магии аналогичного масштаба? Я понимаю, что меня будут обвинять одновременно в черном пессимизме и розовом оптимизме. Итак, приступим к дискуссии.

За сим последовало длительное молчание. Наконец, фон Хальдер поднял руку и тут же заговорил:

— Ну, конечно! Превосходно! Только среди своих десяти пунктов вы позабыли упомянуть важнейшие симптомы болезни современного общества, а именно: агрессивность, сэр, насилие, майн хэрр, порнографию, сэр, наркоманию среди юнцов, а также всю эту молодежную культуру. Так что сперва надо бы…

Однако он так и не успел объяснить, с чего следовало бы начать. Стеклянные двери на террасу с шумом распахнулись, и перед собравшимися предстал низенький подвижный человечек — профессор Бруно Калецки. Он ворвался в зал заседаний с чемоданом в одной руке и с пухлым портфелем под мышкой; на дверную ручку у него оставалось два свободных пальца. Тони вскочил, чтобы ему помочь, но Калецки вернул его на место, крикнув: