Читать книгу "Свастика в Антарктиде - Константин Дроздов"

Глава 4

В восемь часов утра, что удалось определить лишь по часам, я поднял воротник своей кожаной куртки, понадежнее пристроил фонарик на груди и дал команду на выдвижение в туннель.

Впереди, метрах в пяти, шел Майер, за ним, во главе со мной, все остальные. Коридор туннеля часто изгибался и петлял. Стрелка компаса металась как сумасшедшая, не давая определить направление. Часа через два мне стало казаться, что мы идем по этому коридору целую вечность. Еще через полчаса меня стала посещать паническая мысль, что в итоге мы упремся в глухую стену, и тогда кончится не только коридор, но и жизнь. Вдруг я услышал странный звук. Приказав всем остановиться, я прислушался. Звук шел откуда-то снизу, он напоминал работу какого-то механизма — ритмичный, с металлическими нотками.

— Вернер, слышишь?

Хенке, шедший вслед за мной, так же как и я, опустился на одно колено и прислушался:

— Какой-то механизм. По-моему, под нами.

Внезапно, так же как и начался, звук прекратился. Мы долго прислушивались, но звук не повторялся. Я дал команду сделать привал. Грубер занялся обедом, а Хенке я послал вернуть Майера, продолжавшего двигаться в авангарде. Когда все собрались и мрачно приступили к трапезе, я понял, что настроение у членов экспедиции подавленное и тянуть с объяснениями нельзя.

— Довожу до вашего сведения, что, по разведданным, полученным нашим командованием, здесь находится подземное сооружение искусственного происхождения, возможно, целый город. Его принадлежность и назначение нам неизвестны. Наша задача — их установить. Также известно, что катакомбы имеют систему запутанных туннелей, растянувшихся на значительное расстояние, а также несколько входов и выходов. Сама миссия, а также ее результаты носят секретный характер и после выполнения огласке не подлежат. Вы, Хенке, после выполнения задания, прежде чем попасть в свою часть, должны будете предстать перед руководством СС. Пока же я назначаю вас своим заместителем.

После того как я закончил, мои спутники заметно оживились и уже с заметным аппетитом продолжили обед. Рыжий Тапперт, несмотря на плохо заживающую рану, опять стал рассказывать какой-то анекдот. Когда же спустя час мы снова двинулись в путь, то уже через несколько сот метров наткнулись на широкую подземную галерею, по дну которой текла, конечно, не река, но достаточно полноводный и быстрый ручей. Мы пошли вниз по течению, прижимаясь к стене. То и дело по пути попадались высокие арки, предварявшие входы в другие туннели, но я не поддавался искушению заглянуть в них. Я ждал «знака», оставленного Дитрихом у нужного входа, а «знак» должен был появиться только через два-три дня пути.

Ночью меня разбудил голос, женский голос: «Где ты, Эрик?»

Я подскочил как ужаленный. Дежуривший Грубер сразу включил фонарь и посмотрел в мою сторону. Я успокаивающе махнул ему рукой и перевернулся в своем спальнике на другой бок, раздраженно думая: «Что за черт! Только галлюцинаций мне не хватало, а ведь мы только двое суток пробрели по этой галерее». Как только я об этом подумал, то сразу же услышал что-то вроде смешка, и затем тот же голос произнес: «Главное, что ты жив и здоров, Эрик».

Не выдержав, я вылез из спального мешка и подсел к Груберу.

— Как дела, Курт?

— Все спокойно, гауптштурмфюрер. Можете спокойно спать, волноваться не о чем.

Я огорченно замолчал. Выходит, голос вертится только у меня в голове. Отправив Курта Грубера спать, я полчаса просидел, глупо таращась в кромешную тьму и вслушиваясь в плеск ручья. Однако странный голос меня больше не беспокоил. Спустя полчаса удивленный Майер сменил меня, и я, вернувшись в свой спальный мешок, мгновенно заснул. Снов не было, и в семь часов утра я проснулся свежий и бодрый.

После завтрака наш маленький отряд снова двинулся вниз по бесконечной галерее. Мы протопали почти три часа, когда я увидел, что идущий впереди Грубер вдруг остановился и, рассматривая что-то под ногами, быстро машет мне рукой. Я знаком остановил отряд и поспешил к Курту. У его ног я увидел тот самый «знак», который давно ждал — полуистлевший труп в тропической форме вермахта. Это был Рудель. Рядом вход в таинственный коридор, аккуратно прорубленный в стене.

Подобрав поблизости удобную площадку, мы разбили очередной лагерь. Тело Руделя мы аккуратно перенесли на выступ в стене с противоположной стороны ручья и плотно заложили камнями. На крышке от ящика с боеприпасами, надежно закрепленной на могиле, я написал его звание, имя, а также дату рождения и примерную дату смерти. После обеда, прошедшего в полной тишине, я сообщил Хенке дальнейший план моих действий, согласно которому мы с Грубером отправлялись исследовать коридор, а он с Майером и раненым Таппертом оставался ждать нас в лагере. Отправиться на наши поиски он должен был в случае нашего отсутствия в течение двух суток с момента убытия. Хенке хотел поначалу возразить, но, взглянув на Тапперта, передумал. У Тапперта начинался жар — рана в плече, видимо, начала гноиться.

Я и Курт Грубер проверили свое снаряжение и наличие боеприпасов, запаслись провизией и водой в расчете на пару суток. После этого, пожав остающимся руки, мы ступили в высокий и узкий коридор. Я шел первым, метрах в двух позади — Грубер.

Шли в полном молчании, говорить не хотелось. Примерно через час я обнаружил, что мой наручный швейцарский хронометр остановился. Часы Грубера тоже встали. Мой фонарик мигнул и погас — сдох аккумулятор. Я хотел повернуться к Груберу и взять его фонарь, но вдруг заметил впереди слабое, но равномерное свечение. Его источник находился за ближайшим поворотом. Осторожно миновав его изгиб, мы увидели, что узкий коридор туннеля становится в несколько раз шире, а ставшие гладкими стены и потолок излучают неяркий, но достаточный для свободного движения свет. Грубер подошел к стене и, взглянув на меня, ударил в стену прикладом автомата. Звук был глухой. Я провел по светло-серой стене рукой. На ощупь она была шершавая и прохладная. Еще раз переглянувшись, мы пошли дальше по туннелю. Теперь он стал прямым, как стрела. Внезапно я ощутил приступ страха. Это был настоящий животный страх, лишающий рассудка и подкашивающий ноги. Я прижался спиной к стене и до боли в суставах сжал автомат. Лицо рядом стоящего Грубера стало бледным до белизны. По его щеке медленно поползла струйка пота. Я попытался прийти в себя, мысленно приговаривая: «Вперед, иди вперед. Тебя все равно уже должны были пять раз убить, а ты все еще жив. Выкарабкаешься и на этот раз».

С трудом преодолевая охватывающий ужас, мы медленно, но все-таки двинулись дальше. Я шел впереди, прижимаясь к левой стене, Грубер крался позади, вдоль правой.

Сколько мы так шли, я не знаю, но вскоре коридор привел нас в большой круглый зал диаметром около сотни метров. Весь пол зала был исписан неизвестными мне знаками, отдаленно напоминающими древние египетские символы. В зале, как и рассказывал Дитрих, имелось три створчатые двери. На стенах, рядом с дверьми, аккуратно вырезанные столбцы все тех же неизвестных мне знаков. Грубер по очереди попытался раздвинуть створки то одной, то другой из них, но все безуспешно. Закинув автомат за спину, я подошел к центральной двери и, стянув с руки перчатку, приложил ладонь к створке. «Ты же должна как-то открываться. Откройся», — мысленно приказал я. Под ладонью вдруг стало тепло, и тяжелые плиты, к моему удивлению, медленно поползли в стороны. Мы вошли в следующий зал. Этот зал был небольшой, почти в два раза меньше предыдущего. Стены выполнены из черного гладкого материала, похожего на мрамор, зеркально отображающего все вокруг. Куполообразный потолок создавал впечатление мрачной торжественности. В центре зала был установлен то ли постамент, то ли саркофаг высотой около одного и длиной примерно три метра. Выполнен он был из такого же материала, что и стены вокруг, но только ослепительно-белого цвета. Но самое удивительное было не это. Над саркофагом медленно вращался предмет из тускло-желтого металла. Я медленно подошел к саркофагу и рассмотрел то, что магическим образом, ничем не поддерживаемое, парило в воздухе. Это была пластина — примерно двадцать сантиметров длиной и сантиметров четыре-пять шириной, вся испещренная мелкими знаками. На одной из граней просматривалось рельефное изображение явно мифического животного, напоминающего дракона.