Читать книгу "Экстаз - Николь Джордан"

— То, что вы делали, — язвительно спросила она, — называется попыткой умерить жар?

— То, что я делал, — с упором на «делал» ответил он, — значительно облегчило ваши страдания, мисс Кендрик. Поверьте, что, не вмешайся я, вам пришлось бы значительно хуже.

Рейвен оставалось только недоверчиво усмехнуться, глядя ему прямо в глаза. В бездонные печальные и очень серьезные глаза, каких никогда раньше она не видела у мужчин. Разве только в сновидениях. К своему недовольству, она почувствовала, что снова начинает краснеть. И тогда, махнув рукой на смущение, попыталась спросить его о том, что терзало ее больше всего и для чего она не могла подобрать слова.

— Скажите, а я… вы?..

Больше ничего она выговорить не смогла, но он хорошо понял ее.

— Да, миес, — без обиняков ответил он ей, — вы были возбуждены, агрессивны. Такой вас сделал напиток, который вам насильно влили в рот. И единственное, чем я мог исправить положение, — попытаться умерить ваше возбуждение. Иначе вы могли бы не успокоиться и до сей поры. Но не стоит волковаться: того, что называют близостью, у нас с вами не было, клянусь вам. Не могу утверждать, что вы остались чисты и нетронуты, однако девственность по-прежнему с вами.

Ее щеки сделались пунцовыми, что ей весьма шло. Не в силах выносить его взгляда, она резко отвернулась.

— Не нужно этого лицедейства, мисс Кендрик, — сказал он с легким презрением в голосе. — Вам оно не идет.

Его тон заставил ее так же резко повернуться к нему.

— Что вы имеете в виду? — крикнула она.

В прежнем тоне он ответил:

— Ваши поползновения выдать себя за абсолютно невинную жертву не слишком убедительны. Да, вы сохранили девственность, но вряд ли можно вас назвать невинной в полном смысле этого слова. И вы не заставите меня поверить, что никогда в жизни не находились на одном ложе с мужчиной.

Рейвен была в полной растерянности. Что он такое говорит, этот человек? К тому же таким уверенным тоном? Откуда такие дикие мысли? Вот уж кто наверняка испорчен до мозга костей! А что касается ее… Господи, ни разу, кроме как во сне, она не была в интимном контакте с мужчиной. Всегда на приличном расстоянии — не ближе, чем сейчас с ним. Все ее так называемые знания, весь ее «опыт» почерпнуты из книг, из того, что могла слышать от других.

— Мне безразлично, сэр, — сказала она гневно, — верите вы мне или нет. И я не собираюсь ни в чем убеждать вас. Или переубеждать…

Что он так уставился на нее? Этот чертов пристальный взгляд!

Внезапно она ощутила слабость, голова закружилась. Она опустилась в кресло и обхватила руками голову.

Словно издалека, она услышала его встревоженный голос, спрашивающий о самочувствии. Это ее безмерно удивило: кое-что человеческое и ему не чуждо. Но все равно простить обвинения, которые он ей посмел предъявить, она не могла.

— Конечно, — сказала она со всем сарказмом, на какой была способна, — конечно, я разыгрываю перед вами роль невинной девицы, а на самом деле просто дня не живу, чтобы кто-нибудь не похитил меня, не избил, не напичкал наркотиками!

Он подошел ближе, осторожно поднял пальцем ее подбородок и пристально посмотрел в лицо. Однако ничего не произнес.

— Вы спросили сейчас, как я себя чувствую, — нетвердым голосом произнесла Рейвен. — А как я могу себя чувствовать после того, что ваш брат мне устроил? Сначала ударил по голове пистолетом так, что я потеряла сознание. Потом связал, вынудил выпить какую-то гадость… — Она вытянула руки. — Посмотрите, какие шрамы! Он зверски обошелся со мной! И это все я заслужила, по-вашему?

В ее голосе зазвучали слезы.

Гримаса раздражения, непонятно в чей адрес, передернула рот Келла. Потом он сказал:

— Я сожалею, что мой брат так поступил с вами, мисс Кендрик. Это непростительно. Но вы тоже не безупречно вели себя, когда ради забавы играли в чувства с молодыми, неоперившимися франтами, соблазняя их.

Рейвен с изумлением уставилась на него.

— Что за чушь вы несете! Я никого в жизни не соблазняла! Тем более вашего брата. Самое худшее, что я предлагала и в чем действительно виновата, — дружбу.

— Насколько мне известно, вы обливали его презрением за его ирландский выговор и незнатное происхождение. И в конце концов отвергли его.

— Я отклонила его настойчивые ухаживания, это верно. Потом сказала ему, что уже дала согласие на брак с другим. Что здесь плохого?

Он холодно и недоверчиво смотрел на нее.

— Но вы велели слугам прогнать его от порога вашего дома и избить до полусмерти!

— Я ничего подобного не делала! Однажды вечером, когда я гуляла в Воксхолл-гарденз, где должна была встретиться с друзьями, ваш брат пришел туда пьяный и начал грубо приставать ко мне. Пожилой слуга, который сопровождал меня, еле урезонил его, и мы с трудом избежали скандала.

— А потом все-таки приказали слугам избить его и кинуть на улице!

— Этого не было, говорю я вам! Хотите знать больше, я вам скажу. После того случая в саду, через несколько дней, во время гулянья в парке ваш брат, тоже безобразно пьяный, начал тащить меня в кусты, порвал платье и…

— Но ваш ангел-хранитель, — с издевкой перебил ее Келл, — был тут как тут и спас вас, не правда ли?

— Да! — яростно крикнула Рейвен. — Истинная правда! Он оттолкнул его, и тот упал, потому что был очень пьян, а мы убежали. Я боялась его, он стал опасен… Вам следовало бы получше знать собственного брата, мистер Келл Лассетер!

— Ваша история совершенно не похожа на ту, что рассказывал Шон, — уже мягче, но с явным сомнением сказал Келл.

— Значит, он все наврал вам! Бессовестно наврал!

— Быть может, и так, мисс Кендрик. Однако насколько мне известно, именно в ту ночь, когда он валялся пьяный или избитый, его нашли вербовщики и уволокли на корабль, откуда я его с трудом вырвал через четыре месяца, а следы пребывания там остались у него на всю жизнь в виде кровавых полос на теле.

Рейвен содрогнулась и опустила голову, не зная, что сказать.

— Стоит ли удивляться, — продолжал Келл, — если после всего этого Шон хочет отомстить тем, кого считает виновным в своих несчастьях?

Она ответила не сразу, пытаясь понять и оценить, в какой мере может считать себя, пусть косвенно, повинной в злоключениях, свалившихся на младшего брата этого человека.

Потом сказала, ощутив, как ни странно, и свою долю вины:

— Если все, что вы говорили, правда, могу только сожалеть о случившемся. Возможно, я должна была тогда попросить кого-то — или поручить моему слуге — вытащить его из парка куда-нибудь в более людное место. Но перед этим он вел себя настолько агрессивно…

Она замолчала. Келл смотрел на нее и не мог не залюбоваться взволнованным разрумянившимся лицом. Она выглядела такой искренней. Неужели это только умелая игра, притворство? Тогда она великая актриса…