Читать книгу "Экстаз - Николь Джордан"

Лондон, ноябрь 1813 года

Он поднялся с прибрежного песка, его обнаженное мускулистое влажное тело сверкало под Карибским солнцем. На фоне искрящегося бирюзового моря он выглядел каким-то языческим божеством. Однако он был не божеством, а просто похитителем, укравшим у нее целомудрие, а затем и сердце.

И сейчас, когда он стоял, слегка расставив ноги, на ослепительно белом песке, от него веяло жаром, жизненной силой, угрозой. Он был здесь владыкой всего. Об этом ясно свидетельствовал его возбудившийся орган, чего она не могла не видеть и отчего у нее перехватило дыхание.

Словно догадавшись об этом, он перевел на нее хмурый взгляд своих темных глаз, и хотя она почти не могла различить черты его лица — мешал слепящий свет солнца, — она остро ощущала силу и притягательность этого человека.

Потом он приблизился к ней. Его намерения она улавливала по уверенной, хищной походке, и он подтвердил ее догадку, когда она спиной почувствовала жар песка, а его требовательные губы впились в ее рот.

Поцелуй был не только яростным, но и сокрушительным, а последовавшие за этим прикосновения непреклонны и решительны. Он позволял себе все.

И поцелуи тоже. Оторвавшись от ее губ, его губы опускались все ниже, одновременно ласковые и настойчивые: шея, грудь, живот… Они обжигали кожу сильнее, чем полуденное солнце.

Она со стоном пошевелилась и, глубоко вздохнув, послушно приняла его восставший орган в свое нежное лоно, испытывая одновременно боль и какое-то странное успокоение.

— Пожалуйста… — взмолилась она, сама не зная о чем.

Поняв по-своему, он глубже вошел в нее, заполнив все ее существо, заставив плакать от исступленного восторга.

Но тут же замер и лежал неподвижно, а ее плоть так жаждала продолжения: благодатного взлета и блаженного расслабления, которые должны последовать.

Открыв глаза, она натолкнулась на острый, колючий взгляд его темных глаз, услышала резкие слова:

— Как можешь ты решиться выйти за него замуж? Даже подумать о том, чтобы отдать ему себя?

Она попыталась отвернуть голову от его осуждающего взора: то, что он говорил, было истинной правдой. В ней росло чувство отчаяния, безнадежности — как перед надвигающимся несчастьем, предотвратить которое уже невозможно.

— Я должна, — чуть слышно ответила она. — У меня нет выхода. Я дала клятву сделать это.

Огонь его глаз прожигал насквозь.

— Твой избранник холоден и бесстрастен, как давно угасший костер. Он не пробудит в тебе те чувства, которые пробуждаю я. Не заставит так биться сердце, как от моих прикосновений.

Она отвела глаза, по-прежнему сознавая: то, что она сейчас слышит, чистая правда. Она хотела бы забыть это, не слышать… Но он — ее похититель — не позволит этого.

Его пальцы вцепились ей в волосы. Зубы обнажились, когда он с яростным напором произнес:

— Ты ведь принадлежишь мне. Только мне. И должна это знать! А я целиком твой! Слышишь?

— Да, — покорно ответила она: его страсть подчиняла ее. И возбуждала.

Его ответом на это признание было новое движение в ее лоне.

— Когда пойдешь к нему… — хрипло проговорил он. — Когда будешь с ним, не переставай думать обо мне. О моих прикосновениях, запахе, о моем члене, глубоко проникшем в тебя. Обо мне, заставляющем тебя испытывать то, что ты испытываешь сейчас, и желать этого еще и еще…

— Да… да… Только о тебе.

Она прижалась к его губам, впитывая их вкус. Он продолжал свои движения, овладевая ею все больше, подчиняя своим желаниям, своему ритму. Его отнюдь нельзя было назвать нежным, но ей и не хотелось нежности. Напротив: нравились его сила и настойчивость. Она выше подняла ноги, чтобы дать больший простор его телодвижениям, сильнее и глубже ощутить его проникновение.

— Еще! — простонал он прямо в ее губы. — Отдай мне всю себя. Сдайся, как захваченная крепость.

Дрожь охватила все ее тело. Сладостный трепет. Она продолжала содрогаться, и его содрогание утонуло в ее дрожи. Дыхание их перемешалось, тела обмякли. Обоюдный голод иссяк — они насытились.

Обессиленная, она чувствовала, как волны морского ветерка овевают разгоряченное тело, охлаждают только что бушевавшую страсть…

Не сразу очнулась Рейвен Кендрик от своих фантазий (или это был такой сон?) и вернулась в реальность: увидела, что находится у себя в спальне, а за окном, пробиваясь сквозь портьеры, чуть брезжит свет раннего утра. Ее тело продолжало хранить ощущение бурного слияния с похитителем. О, как он был необуздан и прекрасен в своей страсти!.. Хотя оказался всего лишь фантомом.

Подавив вздох от неутоленного желания, Рейвен села в постели, прижала подушку к горячей от возбуждения груди. Да, явившийся сейчас мужчина был воплощением всего, что она знала — что могла знать — о подлинной страсти.

Но, увы, существовал он только в воображении. Хотя еще оставалось ощущение, что он был здесь — с ней, на ней — во плоти: об этом напоминали напрягшиеся соски грудей, влажность и томление лона. Однако у него не было ни тела, ни черт лица. Ни прошлого, ни настоящего. Ничего, помимо того, чем она успела его наделить за минуты своего томительного сна, когда он внезапно появился откуда-то ранним солнечным утром на берегу Карибского моря и завладел ее телом и душой…

Она вновь закрыла глаза, вспоминая мгновения близости, ощущая их вновь, хотя в реальной жизни никогда еще не соприкасалась с мужчиной телесно, не знала его прикосновений ни на своей коже, ни в глубине тела.

Однако могла их вообразить. Представить вещи, неведомые, пожалуй, большинству девственниц. И виной тому — редкая эротическая книга с тривиальным названием «Сердечная страсть». Книгу когда-то преподнес ее матери, Элизабет Кендрик, человек, которого она глубоко и безнадежно любила. Жизнь разлучила их. Его прощальным подарком стала эта книга, которую написала француженка. Это была правдивая и трагическая история любви и открытых плотских желаний, описанных как есть, без ложной скромности и умолчаний.

Для юных девушек подобное чтение, конечно же, было запретным, и только исключительный случай способствовал тому, что книга оказалась в руках Рейвен. И если именно этой книге в обрамленном драгоценными камешками переплете она обязана своими ночными видениями, то печальный пример матери, чуть ли не подменившей этими страницами свою потерянную навсегда любовь, и дал ее дочери силы поклясться в том, что никогда… никогда не повторит она материнского поступка. Не позволит никому из мужчин до такой степени завладеть своей душой и сердцем. Так, как это случилось с матерью… Или на страницах книги… Или только что с ней самой… Но ведь то был всего лишь сон. А наяву она ни за что не станет жертвой безнадежной любви и всегда будет хозяйкой собственной судьбы. Да, она должна выйти замуж — это… это необходимость, но любовь… любовь не обязательно сопутствует этому. Она может оставаться в душе… в сновидениях.