Читать книгу "Невинная вдова - Анна О’Брайен"

В пыльном полумраке конюшни Ричард принялся за дело. И хотя каждое движение причиняло ему боль, со встревоженным животным он говорил спокойно и ласково, поглаживая лошадь по груди и пытаясь ее успокоить. На скамье стояла миска с горячей припаркой, над которой клубился густой благоуханный пар, и лежал моток крепких бинтов. Лошадь беспокойно топталась на месте. Ричард коснулся раненого места, и она шарахнулась от него, закатив глаза и испуганно заржав. Плавными движениями Ричард начал наносить на рану горячее месиво, являвшееся, по мнению главного конюха Саттона, великолепным средством от всех конских болячек. Не обращая внимания на собственные мучения, Ричард обращался с лошадью очень бережно. Он трудился так самозабвенно, что мое присутствие осталось незамеченным. Я видела, что здоровье лошади он ценит выше собственного благополучия, но была не в настроении признавать чьи-либо добродетели. Я подошла и остановилась рядом с ним.

— Что ты делаешь?

— А ты сама не видишь?

Ричард не обернулся и никаким иным образом не отреагировал на мое присутствие. Ответ меня также не устроил. Утро не задалось, и я уже успела попасть в немилость. С момента пробуждения я пребывала в дурном расположении духа и во время занятий с леди Мэшем продолжала дуться и капризничать. В наказание она велела мне заново повторить все задание. Но после того как Изабелла обрела свободу и убежала по своим делам, я стала вести себя еще хуже. Леди Мэшем нажаловалась на меня маме, и графиня отправила меня на кухню, где мне надлежало заняться изготовлением свечей для хозяйственных нужд. По ее мнению, ребенок, отказывающийся учить уроки и грубо разговаривающий с гувернанткой, нуждался в том, чтобы его немного проучили. Физический труд должен был быстро вправить мне мозги.

Изабелла с довольным видом ухмыльнулась, а Фрэнсис Ловелл расхохотался и отказался мне сочувствовать. Я несколько раз обожгла пальцы горячим жиром, а потом кухарка отчитала меня за небрежное обращение с длинными свечами. Все это привело к тому, что теперь я жаждала крови. Меня возмутил резкий ответ Ричарда Плантагенета, к тому же я не выносила, когда мне не уделяли должного внимания. Я решила нанести ответный удар.

— Ты упал?

— Уходи.

Я не привыкла к тому, чтобы со мной так обращались, особенно когда подобное поведение позволял себе какой-то паж, будь он трижды герцогом Глостером и принцем крови.

— И не подумаю. Это моя конюшня, а не твоя. Ты, наверное, был таким неуклюжим, что свалился с лошади. Из-за тебя и она упала.

Ричард оглянулся на меня через плечо. Я стояла на фоне открытой двери, и ему пришлось прищуриться.

— Наверное, так все и было, — коротко ответил он, возвращаясь к своему занятию.

Боль и тревога, исказившие его черты, ничуть меня не тронули. Почему я должна быть единственным обитателем замка, испытывающим страдания?

— Бедняжка покалечилась. Теперь ей нечего делать в нашей конюшне.

— Это всего лишь растяжение связок. Все заживет.

— А что, если она сломала ногу? Ты же видишь, что она не хочет становиться на нее? Отец велит убивать лошадей, повредивших ногу.

— Что ты в этом понимаешь? Убирайся. Не девчонка, а недоразумение какое-то! Вечно путается под ногами.

— А ты подкидыш!

В искусстве подслушивания я не уступала Изабелле и успела стать кладезем компрометирующей Ричарда информации. К своему собственному стыду, я выбрала именно этот момент, чтобы все выложить.

Какое-то время Ричард никак не реагировал на мой выпад, чем немало меня разочаровал. Он закончил бинтовать ногу лошади и аккуратно заправил концы бинта, прежде чем выпрямиться и посмотреть мне в глаза. Все это время я ожидала в напряженном молчании. Теперь мне пришлось запрокинуть голову. Я и не подозревала, как сильно он вытянулся за последнее время. Выражение его лица не сулило ничего хорошего. Мне показалось, что скулы Ричарда под туго обтянувшей их кожей заострились. Темные глаза впились в меня с такой же яростью, с какой ястреб хватает кролика, прежде чем разорвать его на части.

— Что ты сказала?

Я нервно сглотнула, но не отступила, хотя здравый смысл говорил мне о безрассудности такого поведения. Я стремилась привлечь к себе внимание Ричарда, и мне это удалось. Что бы мне это не сулило. Я встретила его взгляд, вызывающе вскинув голову.

— Говорят, что тебя подбросили эльфы. Что ты появился на свет не так, как все нормальные дети. Что у тебя с самого начала были черные волосы до плеч, как у животного, и все зубы во рту.

— И это все? — презрительно усмехнулся Ричард. — Что еще ты слышала?

Я опять сглотнула. Нет, я должна была это сказать.

— Что ты хилый и слабый. Что из тебя никогда не получится хороший воин.

— Ты и в самом деле так считаешь? Ты пересказываешь мне сплетни. А что думаешь ты сама?

Мне нечего было сказать в ответ на это суровое требование правды взамен домыслов. Я молчала.

— Почему ты молчишь? Что видишь перед собой ты, леди Анна Невилль, с высоты своего недостойного положения распространительницы ядовитых сплетен? Я и в самом деле чудовище?

Я еще выше задрала подбородок.

— Нет.

— С чего бы мне быть подкидышем эльфов? — вслух рассуждал Ричард, как будто не услышав моего ответа. — Неужели всему виной то, что я ничуть не похож на своего брата-короля? Или то, что я не так длинноног и светловолос, как мой брат Кларенс или моя сестра леди Маргарита? Цветом волос я пошел в род Невиллей, представительницей которого является моя мать, герцогиня Сесилия. Что касается зубов, то тут мне нечего сказать, но я не являюсь ни незаконнорожденным ребенком, ни подкидышем.

Так, значит, до него уже доходили эти слухи! Ну еще бы! И я сделала ему больно, повторив их в тот момент, когда он был особенно уязвим, расстроившись из-за травмы, полученной его лошадью. Вне всякого сомнения, я поступила очень дурно. Вина тяжелой плетью хлестнула мое безжалостное сердце. Нет, скорее это походило на удар молота по наковальне…

— Я не подумала…

— Конечно, ты не подумала. — Он не смягчился, и мне вдруг пришло в голову, что Ричард Плантагенет может быть очень опасным врагом. Куда подевалась его безукоризненная вежливость? — Стыдись. Ты клевещешь на гостя. Если бы графиня об этом узнала, она избила бы тебя.

Я сама готова была себя избить.

— Я не хотела…

— Еще как хотела. Ты, уподобившись простолюдинке, охотно повторяла болтовню кухарок, не имеющую под собой ни малейшего основания. Ты ничем не лучше наших врагов Ланкастеров, готовых на все, лишь бы опорочить наше имя.

Тут он ошибался. Я не была ни мстительной, ни злобной. И я не была ему врагом. Я всего лишь допустила по-детски бездумную жестокость, требуя внимания к своей персоне. Хотя, разумеется, это меня не оправдывало. Мне стало по-настоящему стыдно.