Читать книгу "Непорочная грешница - Рексанна Бекнел"

Но одно дело сказать, и совсем другое — сделать. Как только они приступили, Мейнард завопил от боли. Он рвался из рук и выгибался дугой, отчаянно пытаясь подняться и покинуть это ложе пыток. Норма и Фрайан изо всех сил старались удержать его на тюфяке. От страха и напряжения у них текли слезы и капал пот со лба, конюх же, как распорядилась Линни, тянул руку Мейнарда на себя, произнося попеременно то слова молитвы, то ругательства.

Все внутри Линни противилось той чудовищной работе, которую она вынуждена была выполнять. Но, собравшись с духом, она упрямо делала свое дело, все глубже и глубже запуская пальцы в рану. Снова потекла кровь, и пальцы девушки стали скользкими, а оттого не слишком ловкими. Она уже довольно глубоко проникла в рану и понимала, что останавливаться нельзя: позволь она себе перерыв, и ничто на свете не заставит ее возобновить операцию. Только дело — пусть кровавое и страшное — удерживало ее от медленного соскальзывания в черный провал обморока.

Наконец ей удалось соединить сломанные кости, о чем свидетельствовал их тихий хруст. Она не то чтобы услышала этот хруст, а скорее почувствовала его. Когда на место встала одна кость, соединить концы другой оказалось куда проще При всем том она знала, что былая сила руки брата уже никогда не восстановится, поскольку часть кости выкрошилась и осколки пришлось удалить. «Но это все, что я могу сделать, — сказала себе Линии, — и вряд ли кому другому на моем месте удалось бы справиться с этим лучше».

Наконец она смогла перевести дух. Линни вдруг поняла, что Мейнард перестал вырываться и затих. Она слышала рыдания Фрайана, тяжелое дыхание, вырывавшееся из груди конюха, и слова молитвы, которую читала Норма. Мейнард же лежал неподвижно, словно труп.

— Он в глубоком обмороке, — сказала Норма, когда Линни подняла на нее испуганные глаза, — так что нам надо поторапливаться.

Как им удалось закончить эту работу, Линии после при (помнить уже не могла. Знала лишь, что Норма и конюх укладывали поврежденную конечность в лубок, в то время как она торопливо зашивала рану и обкладывала ее кусками полотна, намазанными целебной мазью. Потом она сняла по вязку с пропоротого бока и на одном дыхании зашила зияющую рану.

Все это время Мейнард оставался тихим и бесчувственным, как камень, и, хотя его дыхание было неровным и поверхностным, Линии с радостью осознавала, что он вс таки дышит. Под конец она снова перевязала Мейнард предварительно наложив на рану пропитанную целебна бальзамом чистую тряпочку.

И уже после этого занялась ушибом на голове брата, поскольку сознавала, что тут ее искусство могло оказаться бессильным. У виска она заметила небольшую впадину, все 1 остальные повреждения были скрыты от глаз сильнейшим отеком. Она наложила несколько швов на разорванную бровь, понимая, что эта ранка быстро затянется. Внутренней раны и кровоизлияния — вот чего следовало опасаться прежде всего.

Когда врачевание наконец закончилось, Линни едва разогнула спину — до того она затекла. Кроме того, девушка с ног до головы была перепачкана кровью, а к влажному от пота лбу налипли соломинки из тюфяка, на котором покоился Мейнард. Когда она поднялась на ноги и от усталости покачнулась и, вероятно, упала бы, если б ее не поддержали.

— Отличная работа, миледи, похвалил ее парень.

— Да уж, сработано на славу, — эхом вторил ему конюх. Линни очень хотелось им верить, но она достаточно хорошо разбиралась в деле врачевания, чтобы понимать: ровные красивые стежки на плоти брата, сделанные ее рукой, ничего, в сущности, не решают. Возможно, брат и выживет, но большей была вероятность, что он не перенесет многочисленных внутренних травм и погибнет.

Норма покрыла продолжавшего оставаться без сознания Мейнарда одеялом и подошла к Линни.

— Нам надо вернуться в замок… Леди Беатрис, — после секундного замешательства добавила она.

Линни недоуменно замигала. Ах да, чуть не забыла — она же в самом деле Беатрис! Им и вправду пора вернуться в замок — в девичьи покои, где ее дожидалась настоящая Беатрис.

Однако, прежде чем они направились восвояси, в дальнем конце длинного караульного помещения послышался шум.

— Где он? — донесся до них сердитый голос леди Хэрриет, и в поле их зрения возникли силуэты сэра Эдгара и его матери, за которыми следовали отец Мартин, служанка Ида и сенешаль замка сэр Джон. Сопровождали их четыре воина в полном вооружении с изображением герба рода де ла Мансе на одежде.

Когда отец и бабка преклонили колени перед лежавшим на соломенном матрасе Мейнардом, Линни отступила на шаг.

— Он жив, он жив… — снова и снова повторяла старая леди Хэрриет, хлопоча над любимым внуком. — Слава создателю, он еще дышит!

— Это леди Беатрис спасла молодого лорда, — сказал конюх. ~ Она уложила его сломанную руку в лубок и зашила раны…

— Черт побери, — пробурчал сэр Эдгар, — у него повреждена правая рука. Сможет ли он когда-нибудь снова обнажить меч? — Тут сэр Эдгар перевел взгляд на Линни. Девушка покачала головой.

— Я не знаю, отец. Я ни за что не могу поручиться. Даже за то, что он останется в живых. — Он будет жить, будет, ~ торопливо зашептала леди Хэрриет. В яростном взгляде, которым она наградила внучку, отразилась уверенность и одновременно гордость. Гордость за нее, Линии!

Старая дама поднялась с колен, тяжело опираясь на рук подоспевшей Иды. Но ее взгляд, похожий на взгляд хищно) птицы, продолжал сверлить девушку.

— Я всегда знала, что тебя благословило небо. С топ самого дня, как ты появилась на свет. Вот и сегодня ты свершила.благое деяние — спасла жизнь Мейнарду!

Она раскрыла свои объятия внучке, и та, правда, не бе секундного колебания, приникла к ее груди. Сил, чтоб сказать бабке правду или избежать объятий, у Линни уже не оставалось.

Боже, чего бы только она сейчас не отдала, чтобы стать Беатрис! Только теперь, в объятиях старухи, она по-настоящему поняла, что чувствует человек, которого любят и ценят.

Через секунду, правда, Линни устыдилась зависти, которую испытала к сестре. И еще ей сделалось неприятно, что одобрение бабки, всю жизнь дурно обращавшейся с нею, вдруг оказалось для нее столь важным. Раздираемая противоречивыми чувствами, она не смогла сдержаться и зарыдала в голос.

Глава третья

Экстон де ла Мансе сидел в изукрашенном резным орнаментом кресле лорда и созерцал главный зал Мейденстонского замка. В детстве он казался Экстону куда обширнее и значительней — с более высоким потолком, который поддерживали мощные колонны. Ему вспомнились длинные ряды столов и придвинутые к ним массивные деревянные скамьи. Они с братом Уильямом частенько устраивали шумные игры, вскакивая на них или прячась под ними. Они представляли веселые баталии и сражались против вымышленных врагов, размахивая деревянными мечами. Впрочем, бывал случаи, когда брат шел на брата, чтобы отомстить за представлявшуюся теперь ничтожной детскую обиду. И никогда ему не удавалось в таких случаях превзойти Уильяма. По крайней мере в те далекие детские годы. Тот был на голову выше, четырьмя годами старше и значительно больше весил. Ив тоже был выше и старше его годами, но воевать даже в детстве не слишком любил. Из него вышел бы отличный книгочей, священник или сенешаль замка, но солдатом он всегда был неважным. И обычно убегал, скрываясь от братьев в детской, когда они, размахивая игрушечным оружием, вели свои бесконечные войны.