Читать книгу "Правая рука дьявола - Лилит Сэйнткроу"

Никто из нормалов не мог сказать, кем был Джафримель, а вот у меня были татуировка на щеке, сверкающий изумруд и меч в руках. Только аккредитованный псион может носить холодное оружие и пистолеты в общественных местах и на улицах города. Только аккредитованный псион или полицейский, и все. Так что мне пришлось сидеть и терпеть, а Джафримель стал похож на человека.

В какой-то степени. Потому что трудно скрыть высокого демона с золотистой кожей, одетого в черное длинное пальто со стоячим воротником. Вероятно, для нормалов он выглядел как человек с перестроенными генами, что было немного странно, но не выходило за приделы закона. Генный сканер показал бы его как другой вид, но не такой странный как оборотни или коболдинг. Нет, нужно быть псионом, что бы увидеть клубящееся черное с алмазами пламя его ауры. Они бы поняли кто он такой. Но вокруг больше не было не одного псиона.

Я откинула голову на спинку сиденья. В автобусе было только десять человек – вокруг нас было полно свободных мест. Никто не хотел бы задеть меня; некромантов считают немного раздражительными.

— И так, мы собираемся встретиться с проводником и пройти через дверь, — сказала я.

— Да.

Я хотела уяснить каждую деталь.

— Ты обсудил все условия нашей встречи, но говорить не собираешься – когда мы будем в аду.

— Нет. — Глаза Джафримеля были закрыты. Он сидел, откинувшись на спинку сиденья, губы были сжаты в тонкую линию, руки – сложены на коленях.

— Потому, что из-за этого я буду выглядеть слабой.

— Да.

— Если ты не будешь говорить, и будешь стоять у меня за спиной, пока мы в аду, ты простой телохранитель – и не несешь ответственность за любую мою грубость. — «Что обязательно случится, так как у меня худшие манеры в мире. И не думай, что я попробую исправиться для Люцифера».

— Да.

— Ничего не трогай, ничего не принимай от Принца, ничего не ешь и не пей. — Я выглянула в окно. Жалобный гул летящего транспорта отразился у меня в костях. Я это ненавидела, мои зубы заскрежетали друг об друга, прежде чем я смогла расслабить челюсть. — И ты не знаешь, для чего я ему нужна. Ни малейшего предположения.

— У меня есть предположения. И каждое из них не приятно.

Я не могла сдержаться.

— Собираешься ими поделиться? — Я слегка улыбнулась.

— Если мы собираемся встретиться со смертью, я предпочитаю, что бы ты об этом не знала. Не хочу, что бы ты боялась и сходила с ума.

Я не могла сказать точно, шутит он или нет. У него было немного странное чувство юмора: когда оно не было саркастическим или ироничным, оно было ужасающим, что я считала чисто демоническим.

— О, как утешительно. — Я постучала ногтями по рукояти меча. Они были покрыты молекулярным лаком и отполированы так, что начинали сиять сами по себе. Теперь я знала, как превратить свои пальцы в когти; я была сильнее и быстрее любого смертного.

Но это не поможет мне против Люцифера. В каждой культуре есть истории о нечеловеческих существах – существах, чья красота не скрывает их сущности; существах, у которых иное представление о правде, чем у людей. Тот факт, что мы можем разделить их на лоа, етриганди, демонов или еще что-то, не делает их менее опасными.

Старые Христиане называют Люцифера отцом лжи. Я начинала убеждаться в том, что они правы, не смотря на то, что их понимание богов очень ограничено, что очень смешно в наши-то дни, в нашем-то веке.

— Джафримель?

Он беспокойно дернулся.

— В чем дело, моя любопытная?

— Если я умру, что случится с тобой?

Один его глаз слегка приоткрылся и взглянул на меня.

— Это последнее, о чем тебе стоит волноваться, хедайра. Даже падший, я остаюсь главным наемником Люцифера, и в этом твоя безопасность. Ни один демон не станет сражаться со мной, даже после того как я ослаб.

Я не должна была чувствовать себя виноватой. Ведь я не просила его становиться падшим. Если бы он сказал мне, что собирается сделать, я сделала бы все возможное, что б отговорить его. Воспользовалась бы мечом или сама выследила Сантино. У меня не было ни малейшего представления о том, что он собирается делать, когда он изменил меня.

И все же… я чувствовала вину. Прямо здесь, в груди, чуть левее, где находится мое сердце, нетронутое временем.

— Извини. За то, что ты стал… слабым.

Я зачарованно смотрела, как его правая рука сжалась в кулак. Моя правая рука была повреждена и скручена почти год, а то и больше, после того как я убила Сантино. Я не могла держать новый меч, пака Гейб не предложила мне работу – убить Лурдеса.

От этих мыслей во мне зародилось новое чувство вины, которое поползло по спине. Она посылала некоторые новости об убийствах и другие сообщения на мой персональный датчик, а я звонила ей так часто, как только могла. Обычно беседы были очень короткими. Привет, как ты? Не плохо, с Эдди все хорошо? О, ты занята? Прости за это. Ладно, тогда созвонимся позже.

Призрачные слова, которые мы не могли сказать друг другу, заполняли телефонную линию, лишая нас обеих дыхания. Она пыталась извиниться, за то, что впутала меня в дело Лурдеса, а я ей не позволяла. Каждый раз, когда она начинала, я говорила ей, что не стоит.

Я пыталась отблагодарить ее зато, что она выполнила долг некроманта у пастели Джейса. Она говорила не стоит. Все, что лежало между нами, останавливали слова.

Черт, почему мне так сложно говорить с единственным человеком, которому я могу рассказать абсолютно все?

Теперь я желала проводить больше времени у телефона, болтая с ней. Я бы многое отдала, чтобы позвонить ей, может быть, даже использовала свой датчик, что было очень дорого. Но она даже не знает, что Джафримель жив. Впервые в жизни я соврала ей, когда покинула Сент-Сити. Даже если это простая оплошность, все равно я солгала единственному человеку на земле, которому доверяла. Гейб прошла через ад для меня.

«Ты уже ничего не можешь с этим сделать, Данте. Сосредоточься на поставленной задаче».

Я подняла левую руку и коснулась Джафримеля. Понадобилось небольшое усилие – он не сопротивлялся, но его кулак был сильно сжат. Я наконец-то смогла его открыть, и прикосновение его кожи было мне наградой.

— Поговори со мной, — сказала я так тихо, что только чувствительные уши демона могли это услышать.

Он издал тихий вздох. Его гнев мог разорвать транспорт на куски, но ничего не говорило об этом. Только знак на моем плече загорел и начал глубже врезаться в кожу.

— Ты жестока и нежна в своей собственной манере, — наконец произнес он. — Ты всегда относилась ко мне не меньше – и не больше – как к человеку. Как к равному.