Читать книгу "Римский орел - Саймон Скэрроу"

Фляжка была почти пуста, но Макрон без сожаления слил старику весь остаток, сам удовольствовавшись мутной жижей со дна.

— О чем это мы сейчас говорили? — спросил, удовлетворенно чмокнув, Сцевола.

— О выпивке. Ты сказал, что там, куда нас направляют, хорошей выпивки нет.

— Правда? Я так сказал? — Старик поднял брови.

— Беда, если на восток, — вскользь заметил Макрон. — У азиатов точно выпивкой не разживешься. Сами они, как я слышал, дуют перебродившее молоко. Не знаю, правда, как насчет этого в Иудее?

Он испытующе глянул на старика. Тот развел руками:

— Я тоже не знаю, пьют там или не пьют. Хотя везде должны пить. Люди есть люди.

Макрон раздраженно поморщился. Разговорить хитрого старика оказалось трудней, чем склонить к соитию девственницу-весталку. Он, уже практически ни на что не надеясь, решил зайти с другого конца.

— Скажи хотя бы, ты не намерен заказать туники потоньше?

— А с чего бы? — Сцевола поморщился. — Кому, глядя на зиму, нужна эта хрень?

Макрон досчитал в уме до пяти, потом взмолился:

— Послушай, Сцевола. Не говори мне вообще ничего, только шепни название края. А я обещаю, что никому о том не скажу. Ни единой душе. Даю тебе слово.

— Конечно, — улыбнулся Сцевола. — Пока к тебе не подкатятся с фляжкой вина и ты не размякнешь. Нет, парень, как я уже говорил, приказ есть приказ. Легату желательно сохранить до поры место нашего нового назначения в тайне.

— Но почему?

— Скажем, из прихоти. — Старый хрен усмехнулся. — Ну, мы с тобой поболтали, пора и за дело. Веспасиан уже к вечеру хочет отдать реестр интендантам. Мне очень не поздоровится, если я его подведу.

— Что ж, — с горечью произнес, поднимаясь, Макрон. — Как говорится, спасибо на том.

— Не за что, — лучезарно заулыбался Сцевола. — Заглядывай, я всегда тебе рад.

Макрон не ответил и пошел к двери.

— Эй, Макрон, — окликнул старик.

— Что?

— Если все же надумаешь заскочить, не забудь прихватить с собой фляжку такого винца. Оно пришлось мне по вкусу.

Макрон стиснул зубы и, тяжело ступая, вышел из оружейной.

ГЛАВА 4

Веспасиан поднялся на подиум в полном парадном облачении генерала. Серебристый нагрудник, шлем и поножи ослепительно сияли в лучах полуденного солнца, красный плюмаж и плащ колыхались на слабом ветру. Стоявшие за его спиной знаменосцы держали жезлы. Один был увенчан золотым римским орлом, второй — барельефным изображением Клавдия. Последнее, по мнению Катона, имело какое-то сходство с любившим одновременно поговорить и поесть императором Рима, но в большей степени льстило ему. Под орлом висел квадрат красной кожи с отливающей золотом надписью «Август».

Новобранцы стояли молча, проникаясь торжественностью момента. Плечи их были расправлены, животы втянуты, подбородки, как и положено, вскинуты. Благоговейный восторг ощущал и Катон, хотя учебные щиты по-прежнему казались ему крышками больших плетеных корзин, а древки копий — палками метел. Легат между тем принес в жертву богам двух петухов и по окончании церемонии омыл руки. Вытерев их шелковой салфеткой, он повернулся к замершему в ожидании строю.

— Я, Тит Флавий Сабин Веспасиан, волей императора Клавдия легат Второго легиона Августа, совершив должный обряд и уверившись в благосклонности богов ко всему, что должно здесь свершиться, прошу собравшихся принести клятву верности легиону, сенату и народу Рима, воплощением коего, телесным и духовным, является персона императора Клавдия. Итак, легионеры, вскиньте ваши копья и повторяйте за мной.

Двести копий взметнулись вверх, и солнечный свет заиграл на их сверкающих наконечниках.

— Пред ликами богов Капитолия, Юпитера, Юноны и Минервы…

— Я клянусь беспрекословно выполнять все приказы…

— Отданные мне волею сената и народа Рима…

— Воплощением коего служит персона императора Клавдия…

— И торжественно клянусь…

— Защищать штандарты моего легиона и моей центурии…

— До последней капли крови!

Когда отгремело последнее эхо присяги и на плацу воцарилась мертвая тишина, Катон ощутил в горле стесняющий дыхание ком. Данная клятва в одно мгновение сделала его другим человеком. Он не принадлежал отныне к числу обычных граждан империи, ибо с этого момента ему предстояло жить по иным, особым законам. Легат теперь по своей прихоти был волен послать его, Катона, на смерть, Катону же надлежало повиноваться ему без каких-либо вопросов и колебаний. Новый порядок существования предусматривал готовность каждого из новоиспеченных легионеров в любой момент отдать свою жизнь за золотое изваяние, насаженное на деревянный шест.

С одной стороны, эти мысли пугали, с другой, пробуждали в душе горделивое чувство почти мистической причастности к некоему исключительно мужскому единству.

По жесту Веспасиана Бестия приказал своим подопечным поставить копья на землю.

— Итак новобранцы, — произнес легат с долей пафоса в голосе, но почти доверительным тоном, — теперь вы легионеры. Вы вступили в воинское подразделение, славное своими традициями, и я буду требовать, чтобы каждый из вас эти традиции неукоснительно чтил. Каждый день, каждый час, каждый миг на протяжении всех последующих двадцати шести лет службы. Предстоящие месяцы будут для вас нелегкими, о чем, я уверен, вам уже не преминул сообщить центурион Бестия. — Легат коротко улыбнулся. — Однако помните — эти трудности необходимы для превращения вас в солдат, которыми сможет гордиться империя. Римский легионер — самый дисциплинированный и закаленный воин во всем известном нам мире, а это значит, что вы должны сделаться людьми особой породы, носителями несгибаемого римского духа, все остальное придет. Сейчас, — он опять улыбнулся, — я вижу перед собой разношерстную публику, селян, горожан. Большинство из вас волонтеры, но есть и такие, что попали сюда не совсем по доброй воле. Знайте же, каким бы ни было ваше прошлое, это ваше личное дело, армии оно не касается. Теперь вы солдаты, и оценивать вас, награждать или наказывать, будут именно как солдат. Но кроме того, вам повезло. Вам посчастливилось вступить в легион накануне великих событий, которые несомненно оставят в истории яркий, незабываемый след.

Услышав это, Катон навострил уши.

— В будущем тех из вас, кто с честью пройдет все испытания, станут славить как победителей, как людей, отважившихся заглянуть за границу известного мира и утвердить римский порядок там, где сегодня царствуют хаос и дикость. Пусть эта мысль вдохновляет вас, заставляя с еще большим рвением и прилежанием осваивать воинскую науку. Вы в хороших руках. Трудно найти человека, более сведущего в обучении новичков, чем центурион Бестия. Я же со своей стороны ничуть не сомневаюсь в том, что на избранном вами поприще служения великому Риму каждого из вас ждет успех.