Читать книгу "Я подарю тебе "общак" - Евгений Сухов"

– Не печальтесь, друзья, я скоро вернусь с хорошими известиями. Мы уедем из России богачами.

На улице Алекс вдохнул полной грудью и посмотрел на небо. После десяти лет во Франции ему казалось, что воздух в России особенно сладок, а в небе больше лазури. Ему было хорошо на родине, он любил беспредел, царивший в девяностых, и поэтому испытывал жуткую тоску по старым временам. Хорошему настроению способствовало и то, что он был близок к своей цели. Еще один шаг, и он станет богатым. Делиться с остальными Алекс не собирался. Он бросит французов на растерзание ментам и братве, а сам свалит.

Алекс шел по улице и широко улыбался. Приметив в небольшом грязном дворике мусорный контейнер, подошел к нему, расстегнул сумку и выбросил пакет с антиквариатом, похищенным из музея. Он и не собирался искать покупателя, встречаться с кем-то и светиться из-за какого-то хлама. В сумке осталась лишь статуэтка «Дочь кузнеца». Это единственное, что ему было нужно для счастья. Что он скажет подельникам, когда они спросят, где вещи? Да ничего, так как просто не вернется больше в ту квартиру.

По дороге Алекс зашел в магазин хозтоваров, купил ножовку по металлу, затем приглядел пятиэтажку, приготовленную под снос. Здание стояло с выбитыми стеклами, пустое, а вокруг уже начали возводить забор будущей стройплощадки. Он вошел в пустой подъезд, свернул в одну из квартир и там аккуратно распилил статуэтку надвое – так, чтобы не повредить то, что находилось внутри. Однако оказалось, что осторожничал напрасно – внутри статуэтки зияла пустота. Не было даже пылинки.

Что это, мысленно возопил Александр, стараясь сохранить здравый рассудок. Его кинули! Столько сил и денег ушло впустую! Он не мог поверить в это. Глухо застонав, Алекс стиснул половинки статуэтки в руках, словно хотел выдавить из изваяния правду. Где же он допустил ошибку? Мысленно он уже был на борту самолета, следовавшего в Париж. В кармане лежали билеты, документы. И что теперь? С остервенением Алекс швырнул половинки в противоположную стену, потом схватился за голову и застонал еще громче. Постепенно способность соображать стала возвращаться к нему. В конце концов, всему можно найти логическое объяснение. Всегда существует выход, вопрос лишь в цене. Успокоившись, он достал телефон и набрал номер заказчика. Зазвучали длинные гудки. Потом в трубке раздался каркающий старческий голос:

– Алекс, чего звонишь? Надеюсь, новости хорошие?

– Ну, одна новость хорошая, а другая не очень, – спокойно ответил Алекс, мысленно представляя старика на больничной койке, увитого трубками, соединенными с новейшей аппаратурой, способной на время заменить вышедший из строя орган и тем самым продлить ему жизнь. Ходили упорные слухи, что мсье Жан-Жак Мало тяжело болен, и ему остались считаные дни. Алексу не хотелось расстраивать человека, которому нечего терять, тем более что человек этот считался кровожадным мясником, способным достать любого даже из могилы.

– Ну, чего молчишь? – поинтересовался старик и закашлялся, затем, уняв приступ, сипло добавил: – Говори, не испытывай мое терпение.

– Хорошая новость в том, что статуэтка у меня, – нехотя вымолвил Алекс и, сглотнув, выдохнул: – А плохая в том, что внутри ничего нет.

Ярость Мало трудно было представить. Он рвал и метал. Закончилось все еще одним приступом кашля. В трубке послышался какой-то шипящий звук, затем старик нервно спросил:

– А ты ничего не перепутал, это точно «Дочь кузнеца»?

– Ошибки быть не может, все сходится, – заверил его Алекс, которого от разговора бросало то в жар, то в холод, – мы ее взяли прямо из музея. Директор отказался продать, и мы забрали ее бесплатно. Грабанули музей.

– Так, а почему директор отказался продать? – живо заинтересовался старик. – Может, ты мало предложил?

– Нет, я предложил очень много, но он уперся и ни с места, – ответил Алекс.

В трубке наступило продолжительное молчание. Слышался лишь свистящий звук дыхания да гул медицинских аппаратов.

– Мсье Мало? – осторожно позвал Алекс, заподозрив, что старик окочурился.

Мало точно уловил его мысли и хрипло прокаркал:

– Не переживай, я еще жив и, если надо, смогу до тебя дотянуться где угодно.

– Не сомневаюсь в этом, – буркнул Алекс.

– Думаю, директор не хотел продавать статуэтку потому, что она была подделкой, – задумчиво изрек Мало. – Видимо, настоящую он спихнул какому-то антиквару и боялся скандала. Отнеси статуэтку эксперту, пусть проверит. В настоящей серебро девятисотой пробы, в подделке проба будет гораздо ниже. Если мои предположения верны, бери директора музея и прессуй, пока из него кишки не полезут. Он должен назвать тебе имя покупателя.

– Ясно, все понял, – пробормотал Алекс, в очередной раз поражаясь проницательности старика, видевшего людей насквозь.

– Надеюсь, когда ты в следующий раз позвонишь, новости будут хорошие, а то я начинаю терять терпение. Я слишком долго искал ее, чтобы сейчас потерять.

– Да, я решу все проблемы, – пообещал Алекс и с облегчением услышал в трубке гудки.

Что ж, придется возвращаться к французским корешам. Хорошо бы придумать правдоподобное объяснение, а то, чего доброго, пришьют раньше времени. Тому же Пьеру, например, ничего не стоит перерезать человеку горло. Да и остальные не лучше. Со вздохом Алекс подобрал половинки статуэтки и пошел в ближайший ломбард. За конторкой сидела женщина лет тридцати пяти с пепельно-серыми волосами в деловом костюме.

Он протянул ей половинки статуэтки вместе с пятисоткой и попросил:

– Вы не могли бы проверить? Сказали, что это девятисотая проба, но я сомневаюсь.

Женщина взяла нижнюю часть статуэтки, поскоблила основание ножом, потом капнула на соскобленное место капельку красной жидкости из пробирки и сообщила, что содержание серебра в сплаве ниже двухсот пятидесятой пробы.

– Видите, цвет бихромата калия не изменился. Если бы проба была выше двухсот пятидесятой, началась бы химическая реакция, а при девятисотой появился бы кроваво-красный цвет. Более точно можно определить только реакцией в пробирке. Я знаю специалиста, который смог бы это сделать. Но так, на взгляд и по опыту, могу сказать, что это восемьдесят четвертая проба.

– А более точно мне и не надо, – грустно усмехнулся Алекс, – большое спасибо.

Забрав половинки статуэтки, он вышел на улицу, потом разыскал мусорный бак, швырнул в него куски подделки и отправился на съемную квартиру. У Алекса имелся четкий план дальнейших действий.

Пьер Арно поймал за руку проходившего мимо Клода:

– Эй, старик, пойдем, выйдем покурить.

Клоду курить не хотелось, но по глазам громилы он понял, что тот хочет ему что-то сказать. Они вышли на балкон. Пьер прикрыл дверь, достал сигареты, размял одну, прикурил от зажигалки, задумчиво рассматривая рыночную площадь, раскинувшуюся перед домом. В проходах между павильонами кипело живое людское море. Многие просто проходили через рынок, спеша на трамвайную остановку, другие действительно пришли за покупками и проталкивались сквозь толпу с полными пакетами, заполненными продуктами. Мягкий женский голос делал по громкоговорителю объявления, однако их смысл оставался для французов загадкой.