Читать книгу "Провозвестник Тьмы - Сергей Сезин"

Вы хотите про это знать? Воля ваша, только не вовремя, вы ведь только поели…

Не страшно? Ну, пусть будет так. После победного сражения 1700 убитых русских солдат свезли в огромную братскую могилу (или несколько), и над ними насыпали курган. Почему-то место это называется Шведская могила, хотя шведы там не лежат. Разве что случайно один затесался.

А шведская могила подальше. Покойных шведов, которых было не то пять, не то семь тысяч, сволокли в Яковчанские овраги и там оставили на радость местной флоре и фауне. Может, их чуток присыпали, может, и не собрались, но могила их – овраги. Теперь вы знаете происхождение слова «сволочь». Собственно, я местных жителей не виню за такое нетолерантное отношение к туристам. Шведы в этой войне прославились истреблением русских пленных, в том числе и взятый в плен фельдмаршал Реншильд. Но для него петли не нашлось. Потому критиковать местных жителей можно только за незнание гигиены и санитарии. Ибо через год зараза из шведских потрохов дошла до подпочвенных вод, и в Полтаве развилась эпидемия какой-то кишечной хвори. Наверное, это было нечто вроде «сталинградского колита», которым болели жители и солдаты в окрестностях города в сорок третьем году. Итого полтавчане болели и мерли, не зная, как спастись от такой напасти.

Но вот однажды некоему полтавчанину приснился вещий сон. Увидел он Богоматерь, которая ему показала место, где можно вырыть колодец. Вода из него безопасна, и если пить ее, а не отравленную воду, напасть сойдет на нет. Полтавчанин, проснувшись, отправился рыть колодец, и вода там оказалась безопасной. И моровое поветрие ушло. Место, где был этот колодец, полтавчане еще долго называли «Панянкой» – так тогда они к Деве Марии обращались: не иначе, как «Пани божья маты». Она-то полтавчан спасла от заразы из шведских потрохов, а кто меня, атеиста, спасет от заразы из утопившейся живности? Так я переживал, переживал, а потом взял и отхлебнул. Теперь переживать поздно было, поэтому я сосредоточился на деле, то есть мытье кружки и пополнении запаса во фляге.

А дальше с оглядкой двинулся к домику. Вообще это, наверное, был кордон лесника, когда здесь еще люди жили. Когда в этой конуре пес сидел, а в этой ныне горелой конюшне лошадь лесника стояла. Ну, я так думаю. А как оно там было – не знаю точно. Внутри дома царило запустение. Бросили его, наверное, много лет назад. Из полезного добра я подобрал только тупой небольшой топорик. И еще меня заинтересовала совсем желтая газетная страница, лежавшая в углу. Поднял я ее и увидел газету, словно пришедшую из моего детства. Я даже не ожидал, что такое вновь увижу.

«Углегорская правда» – так эта газета называлась. На одной странице – большой очерк о шахтерах и совсем неразличимые сейчас снимки внизу. Я собирался ее перевернуть и глянуть, что там на обороте – про хлеборобов или про трудовые подвиги местной швейной фабрики, – как меня словно током пробила мысль: а не попал ли я в прошлое? Во времена своего детства или даже раньше. Мысль эта мною ощутилась, словно я в ледяную воду голой ногой влез. То есть не только в месте влезания, а и гораздо выше. Когда успокоился и перестал паниковать, я смог спокойно подумать. Да, газета явно полувековой давности, ибо позже как-то было не принято писать: «Бригада забойщиков т. Ильинского досрочно выполнила план …» Нет, забойщики были и в мое время, и план они также досрочно выполняли, но писали об этом немного другими словами. И не сопровождали фамилии забойщиков обязательным определением «товарищ» в виде сокращения «т.». Вот у товарищей рангом выше слово «товарищ» писалось полностью.

Однако дело не просто в очень старой газете. Они у людей должны были сохраняться и позже – как в виде подготовки стен под оклейку обоями, так и в виде вырезок, в которых упомянуты они и их близкие. Хуже было другое: газета была областной. А я не помню существования в СССР Углегорской области. Причем готов спорить, что не было такой области вообще. Мне припомнилась пара небольших городков под названием Углегорск. Один, кажись, на Сахалине, другой где-то под Луганском. Не стал бы спорить, если был какой-то третий такой же городишко.

Но не областной! А что это означает? А означает нечто крайне странное и необычное – не только возможность попадания в прошлое, но и попадание в НЕ ТАКОЕ прошлое.

Как я себя почувствовал, осознав это? А как в известном анекдоте: «В глазах тоска, над головой доска, и дверь на крючке». Вы спрашиваете, что это означает? А то и означает – пошел человек в деревянный туалет «типа сортир, обозначенный на схеме буквами Мэ и Жо» и провалился в выгребную яму. И некому помочь. «Хочешь – поплавай, а хочешь – тони».

Извините, что злоупотребляю цитатами. Но воспроизводить ВСЕ те выражения, которые я тогда выдал на-гора, когда осознал, что со мной произошло, в приличном обществе неудобно.

Так что я сидел в домике, держал в руках злосчастную газету и поминал святых угодников Сергия и Германа, двенадцать апостолов и сорок мучеников, мутный глаз, сибирскую каторгу, в тридцать три света да в иже херувимов, ну и прочее, что в петровском загибе поминается, не исключая ничего. Облегчив душу поминанием несусветных актов изнасилования всего сущего, я решил идти дальше. Бросил газету на пол, поднялся с шаткой табуретки и вышел.

А куда идти? Определить, где север и где что, – никаких проблем нет. Но куда надо идти – на север или на восток? А фиг поймешь, карты этого новоявленного мира у меня нет.

Значит, стороны света тут не принципиальны. Надо искать дорогу. Это пусть будет кордон, где люди бывали нечасто. Но лесник или егерь периодически куда-то ездил. Скажем, в деревню, в магазин, пополнять запасы табака или чего там ему нужно было. То есть должна быть дорога, по которой он двигался. Или тропка. А от деревни – другая дорога, в райцентр. Может, если я попал совсем в давние времена, в волостной центр. Ну, пусть здесь его иначе называют. А из волостного или районного центра – куда-то в область. Углегорскую или соседнюю. И где-то должны быть люди. Только не может ли так случиться, что к людям выйти будет опасно? Ну, скажем, идет сейчас у них война вроде Отечественной, а я заявлюсь в самое нужное место? Отечественная война еще цветочки, а вдруг в неправильном этом мире была еще одна гражданская война? Между черными и рыжими? Вот это будет попадание так попадание, прямо как кур в ощип. И решай, к кому прибиваться, пока предложивший выбирать затвор передергивает. А может и не предлагать. Сразу «моментально в море».

А действительно, к кому податься – к черным или рыжим? Волосы у меня каштановые. При некотором невнимании могут сойти за черные. Но не за рыжие, это уж однозначно.

Однако не хотелось бы увидеть еще одну гражданскую войну. Я на современную гражданскую уже немножко посмотрел и даже принял в ней участие. А о других ее очагах наслышан.

В таких войнах хорошо жить только повернутым на убийстве психопатам. Прочие скрежещут зубами и ждут, когда эта черная полоса наконец пройдет и не надо будет никого убивать.

Как бы моя болезнь от зрелища гражданской войны не проснулась.

Гм, хорошо, что вспомнил. А что за лечение буду я тут принимать? Особенно если действительно в прошлое попал? Вроде как против моей болезни лекарства появились в пятидесятых годах, а до того лечили больше разными неприятными способами вроде сульфазина или судорог. Так что если меня забросит в сорок шестой год, то будет не только голодно, но и нечем лечиться. Я-то сейчас принимал лекарства понемногу, курсами для поддержки, и все было очень даже ничего. А как будет теперь?