Читать книгу "Сигареты и пиво - Чарли Уильямс"

Ее дружок собирался отчалить, так что я прибавил скорость и свернул направо. Он поехал на восток, к мосту. Я помотался по кварталу и припарковался на Хай-стрит.

— Тут нельзя парковаться, слышь, — сказал кто-то у меня за спиной.

Через секунду я понял, что это легавый.

— Мать твою, — сказал я, глядя, как он подходит. — Констебль Плим, бля.

— Для тебя, Ройстон, констебль Палмер.

— А кто те сказал, что ты можешь называть меня Ройстоном?

— Да ладно тебе…

— Нет, бля, это тебе ладно, — сказал я, приготовившись к драке. Сукой буду, терпеть не могу легавых.

— Ладно, как хочешь. Но парковаться тут ты не будешь.

— Да ну? Ты что ли помешаешь?

— Помешать я тебе не могу, но могу сделать так, чтобы машину отсюда увезли. И тебе придется платить, чтобы ее вернуть, это я тебе обещаю.

— Так ты мне это обещаешь, да?

— Да, обещаю.

— Ну так валяй.

— Я тебе все сказал.

— Я ниче не слышал.

— Блэйк, — говорит он. Он все отступал и отступал, но теперь я прижал его к стене. Но я его и пальцем не тронул, ниче такого. Я законы знаю, хули там. — Блэйк, просто подумай минутку.

— Лады, — ответил я. — Уже подумал. Подумал о том, как я ненавижу легавых, бля.

— Но… — Теперь он стал зыркать по сторонам и прижиматься к стенке, будто хотел сквозь нее просочиться. Двое пацанов остановились посмотреть, че к чему. Я их не видел, но я чувствовал. Я всегда чувствовал присутствие публики. — Пожалуйста, Блэйк…

— Что “пожалуйста”?

— Пожалуйста…

— Продолжай, — сказал я, резко повысив голос. Он подпрыгнул чуть не на фут. Те два пацана, думаю, тоже.

— Пожалуйста, отпусти меня.

— Отпустить? С чегой-та?

— Ну… потому что я легавый.

— Но я, бля, ненавижу легавых. Разве я тебе этого не говорил?

После каждого моего слова он моргал. Это было охуительно смешно, хотя никто не смеялся.

— Отпусти меня и… и паркуйся на здоровье.

И тогда я начал ржать. Я ржал, как будто он сказал что-то смешное, а не обычную хуйню, которую несут все уроды типа него. Но он ведь не сказал ничего смешного. Я смеялся, потому что это был один из тех редких моментов, когда ты видишь Манджел таким, какой он есть, а не таким, каким хочешь или думаешь его увидеть. Такие моменты редко бывают, только если звезды сойдутся и ветер там куда-нить переменится. Ну, может, у вас так и не бывало, зато у меня бывало, бля. И когда со мной такое случалось, я мог только заржать, больше ни на что не годился.

Но это было не смешно.

— Ладно, — сказал я, снова становясь серьезным в тот момент, когда констебль Плим уже подумывал, а не хихикнуть ли со мной за компанию. — Тогда вали отсюда.

Он секунду взвешивал шансы. Потом бочком, бочком отодвинулся, не сводя с меня своих свинячьих глазок. Он пятился от меня задом, все быстрее и быстрее, спотыкаясь и натыкаясь на фонарные столбы, но все смотрел на меня. Когда он завернул за угол и, наконец, убежал, я повернулся к пацанам, которые стояли на другой стороне улицы.

— Знаете, кто я, а? — спросил я.

— Ага, — сказал тот, что не выглядел дебилом. — Ройстон Блэйк, еще бы.

— Ну да, но вы знаете, кто я такой?

Тот, который говорил, как-то побледнел, так что заговорил его дебильный кореш.

— Охранник в “Хопперз”, так?

— Точно, — сказал я. — Начальник охраны, кстати. И менеджер. Но это все равно ни о чем не говорит, если вдуматься. Типа а что если “Хопперз” завтра закроется? Кем я тогда буду?

Они посмотрели друг на друга, бледнеть они, вроде, перестали, но по-прежнему напрягались.

— Ройстоном Блэйком? — пожал плечами дебил.

— Это я и так, блядь, знаю. Но кто такой, нах, Ройстон Блэйк? Кроме как имя и работа? А? Ну, говорите, потому что я хочу знать, бля.

Второй чувак уставился на свои ботинки и оставил дебила сражаться в одиночку. И это, кстати, было пиздато, потому что этот дебил оказался очень умным пацаном, когда разошелся. С дебилами так обычно и бывает — они выглядят как моральные уроды, а оказываются очень даже ничего.

— Ну, — сказал он, засунув одну руку в карман куртки, а другой почесывая брюхо. — Чувак из Манджела не должен быть кем-то, так ведь. Достаточно просто того, что он из Манджела. — Теперь он кивал сам себе, переминаясь с ноги на ногу. — И… если искать что-то кроме этого, лучше ему не будет. Это неправильно, понимаешь. Потому что, типа все, кто из Манджела — это листья на одном дереве, и…

— Лист, который падает, засыхает и умирает, — сказал его кореш.

— Ага, — кивнул дебил. — Но я это все к чему, эти самые листья, они ведь похожи один на другой. Так? Так что если хочешь узнать, кто ты… Ну, посмотри на какого-нить парня рядом.

Честно говоря, я ни хуя не понимал, что теперь делать. С одной стороны, это был, типа честный ответ. Но с другой, они, кажется, выебывались. Так что я дал им преимущество, и ебнул только одного из них. Не того, который дебил. Не хотел разодрать костяшки об его кривые зубы.

В этом зале игровых автоматов я не был сто лет. Сюда взрослые вообще не ходят, если, конечно, у них все с головой в порядке. Но если ты пацан и хочешь показать, какой ты крутой, здесь тебе самое место.

Первый раз ты входишь под эти обшарпанные своды, чтобы выяснить, сколько ты сможешь удерживать при себе бабки и сигареты, не заработав фингала под глаз или перелома ребра. Те, кто выживает и приходит еще раз, уже приспособлены к жизни. В этом зале можно хапануть такой крутизны, какую не наработаешь больше нигде, даже в магазинах Норберт-Грина. Если повезет, чужак может зайти в один из этих магазинов, затариться пачкой сигарет и радостно похилять дальше по своим делам. Но в зале игровых автоматов он будет просто мясом. Тут, если ему повезет, он отделается переломом носа, вместо того, чтобы получить перо в ногу.

Бабам тут, конечно, только рады. Особенно тем, которые отсосут за два пенса. Но даже если ты телка и у тебя туго с наличностью, тебе все равно не стоит сюда приходить. Если, конечно, тебе не по хуй, что говорят пацаны. А в Манджеле пацаны не стесняются в выражениях.

— Слышь ты, пшел на хуй отсюда, угребыш.

Но совсем не все телки в игровых автоматах что-то продают или держат пацанов за руку. Вам вряд ли захочется, чтобы Жирная Сандра взяла вас за руку. Или вообще за что-нибудь.

— Здоров, Сэн, — сказал я, остановившись у ее кассы. — Давненько я…

— Ты че, оглох, что ли? Сказали тебе, уебывай отсюда. А теперь давай — чоп-чоп.

Ну, стоя у дверей “Хопперз” я всякого наслушался. И на хуй меня посылали столько раз, сколько вы яйца варили. И я вам вот что скажу — это на меня не действует. Конечно, пацаны и телки, которые это говорят, быстро оказываются на улице, но просто у меня работа такая. А на самом деле мне глубоко посрать, что они там говорят. Но Жирная Сандра, сидящая за грязным стеклом в своей тесной кассе, как-то так умела это произнести, что у тебя яйца усыхали.