Читать книгу "Зачарованное озеро - Александр Александрович Бушков"

уселся, так и не понявши, удовлетворен ли он ответом. С одной стороны, сочинитель отделался парой фраз, с другой — Тарик уверился, что он на верном пути и что нужные подробности следует искать в другом месте, куда он и собирался. Как и следовало ожидать, Тарику мастер ночных страхов не предложил остаться после встречи и выслушать подробные пояснения — ну понятно, он же не красивая Школярка со стройной фигуркой, а Стайвен Канг кто-кто, но, безусловно, не трубочист...

Само собой, уйти посреди встречи было бы неполитесно, и Тарик сидел чинно, пока задавали вопросы. Иные были интересными, вот только сейчас не до них: тут в собственную жизнь внезапно ворвались ночные страхи, отнюдь не нежные, чтоб им провалиться. Так что он стоически терпел, стараясь не выказывать нетерпения. А вот кареглазая соседка от другого нетерпения сгорала, сразу видно, ждала, дурочка, обширного разговора о таящихся в глухомани страхах, не подозревая, что ждет ее совсем другое. Нет, правда, как этот лопоухий ухитряется так устраиваться, что ни одна не пожалуется? Не дурманом же каким поит, а убалтывает...

Походило на то, что и самому Кангу надоели сто раз задававшиеся вопросы вроде того, что родил, набравшись отваги, пожилой Аптекарь:

— Мастер, а в основу «Косматой тени» легли жизненные события или вы напрягли свое великолепное воображение?

Сразу видно, Канга так и тянуло страдальчески поморщиться, но он ответил длиннющей гладкой фразой — без сомнения, из заученных: он-де причудливо перемешивает в своих книгах жизнь и воображение, но обещал многим, что никогда не расскажет о доверенном ему и виденном самолично, так что так и останется, простите великодушно, тайной сочинительского кабинета, где вымысел, а где жизнь. И при этом не сводил взгляда с кареглазки, тоже охваченный нетерпением, о природе которого не следовало долго гадать...

Надо отдать мастеру ночных страхов справедливость: он не оставил без внимания ни один вопрос, пусть на большинство отвечал обкатанными фразами; старательно выждал, когда вопросы прекратились, и, лишь окончательно убедившись, что новых не будет, встал и величественно простер руку:

— Друзья мои, меня призывают бумага и чернила. Благодарю вас за то, что пришли!

Все вскочили — и Тарик, конечно, тоже. Под гром аплодисментов Канг прошествовал к двери и скрылся за ней, а следом, снова протрубив, ушли фанфаристы. Служители остались, они вручали давным-давно очнувшимся и все это время горделиво возлежавшим на кушетках девицам особо для такого случая придуманные отличия: серебряных паучков со шлифованными красными самоцветиками. Остался и секретарь. Он подошел к растерянно замершей у своего стула кареглазке, взял ее под локоток и что-то с доброжелательной улыбкой пошептал, а потом увел в двери, куда тут же удалились и служители.

Тарик вышел на улицу одним из первых. Ничуть не считал время потраченным зря — именно ответ Стайвена Канга на вопрос кареглазки укрепил его в той мысли, что довольно быстро пришла на ум. Так и следует поступить в скором времени, но сначала — книга...

До книжной лавки дядюшки Лакона оказалось лишь несколько минут неспешной ходьбы. Называлась она, как и говорил Чампи,

«Чтение поучительное и назидательное». Тарик здесь никогда раньше не бывал и с порога отметил отличие от тех двух лавок, куда он постоянно заходил за голыми книжками, именовавшихся гораздо завлекательнее: «Пещера приключений» и «Море страстей».

Дело отнюдь не в отличии названий — в облике лавки. В тех двух во всю ширину лавок стояли высокие наклонные щиты под потолок, и на них располагались лицом к читателю разнообразные голые книжки — чтобы всякий, кто зайдет, мог сразу высмотреть то, что ему по нраву, или сразу узнать новинку. А у стены тянулись полки, откуда приказчики проворно доставали выбранное или спрошенное.

Здесь оказалось все иначе: никакого товара лицом, никаких щитов с поперечными планочками и пестроты обложек. Все книги, в солидных кожаных и матерчатых переплетах, стояли на полках из темного дерева. На каждом корешке имелось название и очень часто — имя сочинителя, тисненные золотом. Сразу ощущалась обитель книжной премудрости, голые книжки выглядели бы здесь чем-то совершенно чужеродным, как веселая девка в тарлатановом платьице посреди собрания Титоров в мантиях.

Поначалу Тарик самую чуточку оробел от непривычной, знаменовавшей ученую премудрость обстановки, но тут же овладел собой — в конце концов, это торговое заведение, а он полноправный покупатель, и в кармане у него не фаолятские пуговицы8, а полновесное серебро чеканки королевского казначейства. Ежели подумать, нет особой разницы в торговле морквой и ученой премудростью, так чего же тут робеть?

Так что вошел уверенно. Чампи не повернулся на бряканье дверного колокольчика — он что-то рассказывал степенному старику в короткой профессорской епанче и большом берете, обшитом золотым кружевом (Тарик знал, что именно так и выглядят

профессора, — истины ради, не из жизни, а по мастерским карикатурам худога Гаспера, где профессора именно так одеты). Насколько разобрал Тарик, речь Чампи была пересыпана незнакомыми и заковыристыми учеными словечками, Стекляшка держался совершенно на равных с профессором, отвечавшим на той же ученой тарабарщине, — и невольно вызывал уважение.

Тарик подошел к конторке, за которой помещался сам дядюшка Аакон, знакомый по описаниям Чампи: пожилой человек с седой шевелюрой, в глазинетовом кафтане и стекляшках в массивной оправе (у Тарика вновь сработал опыт сына лавочника, и он отметил: похоже, владелец не бедствует и такие книги приносят неплохой доход). Не моргнув глазом, владелец спросил:

— Что привело сюда молодого человека?

Тарик немедля ответил:

— Мне нужен «Трактат о нечистой силе», полное издание (Чампи наставлял, что именно это надо добавить).

Вспомнив нагломордого приказчика в той лавке, где покупал вирши, он не удивился бы, ухмыльнись владелец саркастически и брось что-нибудь вроде: «Ошибся лавкой, молодой человек, ступай туда, где голыми книжонками торгуют!»

Ничего подобного — владелец сказал:

— Есть и такая, последнее полное издание прошлого года. Желаете приобрести?

— Да, — сказал Тарик.

— Осмелюсь заметить, это дорогая книга. Двенадцать серебряных далеров.

— При мне такие деньги, — сказал Тарик. — Прикажете показать?

— О, что вы! Трактат, трактат... — Владелец присмотрелся к книжным полкам, уверенно извлек книгу и положил перед Тариком на конторку.

Тарик с уважением подумал: неужели он наизусть помнит, где какая книга стоит? Что ж, знает свое ремесло...

Книга в черном кожаном переплете с бронзовыми фигурными уголками внушала даже