Читать книгу "Матросские досуги - Владимир Иванович Даль"

и прочим и повелел тела наших убитых, сколько их привезено было, предать земле в Петербурге, с офицерскими воинскими почестями, при сопровождении целого батальона.

СПАСЕНИЕ ИЗ ПЛЕНА

После неудачной Нарвской битвы 19 ноября 1700 года, за которую Петр Великий позже отомстил шведам, неприятель нарушил условия, заключенные с Шереметевым о сдаче; нетерпеливый и недобросовестный, храбрый король шведский Карл XII, сам начальствовавший войсками своими, кинулся на отступавшую через реку Нарову расстроенную армию нашу, вопреки заключенного условия, и захватил, что мог. Большая часть генералов, а в том числе и князь Яков Федорович Долгорукий, взяты были им, объявлены пленными и отправлены в Швецию.

Князь Долгорукий томился в неволе одиннадцать лет. В 1711 году шведы отправили его из города Якобштадта в город Умео; переход этот надо было сделать морем, и пленников посадили на шкуну.

Осмотревшись, князь Яков Федорович увидел, что есть надежда к спасению: шведов было на шкуне всего двадцать человек, а наших сорок четыре. Условились, чтобы во время субботней всенощной, которую служил на судне пленный же священник наш, при словах службы: «дерзайте убо» бросить вдруг весла — шли на гребле, а пленников русских посадили в весла; при словах же: «дерзайте, люди божия» каждым двоим русским схватить по шведу, и если который из них станет противиться, то выкинуть его за борт.

Сказано — сделано. Шведы не успели опомниться, ничего не ожидая, как вдруг все были схвачены и перевязаны. Князь Яков Федорович сам бросился на шкипера и, приставив ему нож к груди, закричал: «Если хочешь быть жив, то вези нас домой — в Кронштадт или Ревель!»[5]

Шкиперу надо было повиноваться, хотя дело было не совсем легко исполнить. Шкуна эта назначена была только для берегового плавания, и на ней не было ни карт, ни сведущего или бывалого морехода. Но удача была на нашей стороне. Дошедши благополучно до острова Дакто, князь Долгорукий рассудил отпустить шведов, кроме одного только шкипера, и оттуда отправился и прибыл 19 июня 1711 года на пленной шкуне в Ревель. Здесь подняли они русский флаг и, отсалютовав крепости, бросили якорь.

Государь обнял старика князя со слезами радости и, называя спасение его чудесным, взыскал его милостями своими и вскоре пожаловал ему две дворцовые волости в вотчину.

ПЕРВЫЙ ПОХОД

Двунадесятые годы у нас будто роковые: 1612-й памятен освобождением Москвы от сильных в то время ляхов с Литвою; 1812-й помним мы все сами — это французский или наполеоновский год; а в 1712 году государь Петр Великий выслал впервые созданный им корабельный флот русский на Балтийское море против неприятеля.

У нас было уже построено и спущено в Кронштадте, Петербурге и Архангельске несколько кораблей и фрегатов, другие куплены в Англии, Голландии; шла война со шведом, но еще молоды были морские силы наши: ни искусных командиров и офицеров, ни опытных экипажей; надо учиться, говаривал государь, пусть нас побьют — выучимся бить других.

Доселе флот оберегал только наши берега; летом 1712 года, когда государь был в Дании, замышлял высадку на остров Руген и склонял датчан к себе на помощь, первый вице-адмирал наш, Крюйс, стоял у Кронштадта с эскадрой. В ней было 3 корабля, 2 фрегата, 2 шневы, 1 бомбарда, 6 бригантин и 12 галер.

У Толбухина маяка показались два неприятельских корабля и одна шнева. Крюйс снялся с якоря и пошел навстречу; но перед ночью, милях в трех от неприятеля, опять бросил якорь. Тут получена весть, что у Сойкиной горы показалось еще десять шведских судов.

На рассвете 24 числа вчерашние три неприятельских судна стали сами приближаться к нам с попутным ветром; Крюйс послал к ним навстречу 2 корабля и 1 шневу, а потом и сам снялся; шведы повернули и пошли в море. Ветер стал затихать; в помощь погоне нашей посланы 4 бригантины, а когда заштилело, то приказано было галерам взять все парусные суда на буксир. В полдень ветер засвежел, бросили буксиры, но эскадра наша, несмотря на все старание свое, стала отставать от неприятеля. Не видя пользу в погоне, адмирал поднял белый флаг: прекратил погоню. Неприятель был в полуторе мили за косою, а наша эскадра — по сю сторону и притом очень растянулась.

Увидев это, шведы опять приблизились — вероятно, желая лучше высмотреть нашу эскадру и надеясь на ходкость своих кораблей. Они оказались в полумиле от наших передовых. Адмирал поднял опять красный флаг — знак погони, но неприятель стал уходить; вечер наступил, и ветер все свежел — адмирал бросил якорь.

На другой и третий день шведская эскадра была еще в виду; но при очень свежем, противном ветре адмирал, с неопытными моряками своими, не решился покинуть Кронштадта. Тем первая попытка наша кончилась.

ПЕРВОЕ СРАЖЕНИЕ НА БАЛТИЙСКОМ МОРЕ

Царь был недоволен этим первым походом против неприятеля и приказал Крюйсу в другой раз устраивать погоню так, чтобы догонять неприятеля.

В 1713 году царь намерился завоевать Финляндию. Он писал об этом:

«Ничем так шведов к склонности к миру не приведем, как Финляндиею, откуда все они довольствуются».

В прошлом же (1712-м) году он писал Апраксину:

«Когда Финляндию взять, то шведская шея