Читать книгу "9 кошек, 9 жизней. Влиятельные люди и их прошлые жизни - Элизабет Клэр Профет"

на общественные нужды»[48].

Выборы приобрели такую форму, что впоследствии стало классическим чикагским подчерком. Люди Капоне запугивали и похищали избирателей и работников избирательных комиссий, а для расследования этого был направлен отряд полицейских машин. Они столкнулись на улице со старшим братом Аля Фрэнком, и тридцать или сорок полицейских набросились на него. Когда Фрэнк потянулся за револьвером, то был скошен десятками пуль.

Джонни Торрио – печально известный итальяно-американский гангстер, – наставник Капоне в его ранние годы

Смерть Фрэнка послужила для Аля ещё одной причиной, чтобы держать всё под своим контролем. Она также сделала его главой семьи, заменив среднего, менее харизматичного брата Ральфа и самого старшего брата Винченцо, который сменил своё имя на Ричард Харт и стал служить в отделе по борьбе с наркотиками в штате Небраска.

Аль начал ощущать удовольствие от контроля за бизнесом стоимостью в миллион долларов. Бер-Грин считает, что именно в это время он начал употреблять кокаин, который был для него легкодоступен. Он купил многоквартирный дом и превратил его в крепость исключительно для себя и своих ближайших пособников. «Именно сюда он приходил со своими приятелями и их совсем юными любовницами, чтобы выпивать, веселиться, заниматься любовью до рассвета и спать до полудня», – пишет Бер-Грин[49].

10 ноября 1924 года Капоне и Торрио организовали первую из бандитских расправ, которая продолжила усугубление насилия в течение 1920-х годов. Их жертвой становится Дион О'Бэнион, конкурент в сфере бутлегерства[50], отказавшийся играть по их правилам и сдавший Торрио полиции за бутлегерство.

Смерть О'Бэниона только открыла дверь для большего насилия, и вскоре Аль стал опасаться за свою жизнь. Он не мог выйти на улицу без как минимум двух телохранителей. Торрио тоже был в опасности. После того, как бандиты-конкуренты покушались на его жизнь, он решил уйти в отставку, передав свою «империю» Алю и семье Капоне.

Прежде чем стать главой преступного мира в Чикаго, Капоне пришлось бороться с ирландскими и еврейскими бандами. Историк Ричард Хаммер писал: «Банда Капоне была хорошо сплоченной командой, а сам Капоне обладал напористостью и честолюбием, которых не хватало другим, а также беззастенчивой аморальностью, что привело его к победе. Капоне твердо решил стать хозяином Чикаго. Он знал, что для достижения этой цели ему необходимо раз и навсегда разгромить тех, кто противодействует ему. И он сделал это не методами Торрио, а убеждением, соглашением и компромиссами, но используя то, что ему было лучше всего знакомо, – насилие»[51].

Осознайте, что этот гнев Капоне накапливался на протяжении веков. И, несмотря на воплощение священником, смиренно служившим людям, он так никогда и не разобрался со своим гневом против матери, которая развелась с его отцом. Он не смог примириться и с Богом, испытывая гнев против Него за то, что Он уничтожил его семью при пожаре.

Такие моментумы не остаются в статическом состоянии. Этот гнев накапливался со времени, когда на Атлантиде мать Капоне бросила его, и до того момента, когда он принял решение стать властителем, самим Богом. Он решил, что будет сам выбирать, когда людям жить, а когда умирать. И для этого он будет угрожать, преследовать, нагонять страх и заставлять людей дрожать в своих постелях. Он возьмёт эту власть у Бога и использует в своих целях.

Криминальный авторитет

Капоне уничтожал банды соперников одну за другой. Он практически не боялся официального возмездия, поскольку убийства в бандитском мире редко заканчивались обвинительным приговором.

Двадцатипятилетний криминальный авторитет переехал в новую штаб-квартиру в отеле «Метрополь», где занимал девять номеров за 1500 долларов в день. Он использовал её в качестве своего постоянного места пребывания до 1928 года. Этот переезд принёс ему нечто большее, чем роскошь, – он принёс ему известность. Капоне предпринимал попытки выглядеть уважаемым бизнесменом, давая интервью журналистам, позируя фотографам, посещая боксёрские поединки и бейсбольные матчи. Вскоре все в Чикаго знали, кто он такой. Альва Джонстон из The New Yorker назвал его «величайшим главарём организованной преступности в истории»[52].

Аль Капоне пытался представить себя человеком, оказывающим помощь людям, – не жестоким преступником, а благодетелем. Ему помогало притворство, окружавшее сухой закон, при котором все, начиная от мэра до газетчиков и полиции, регулярно нарушали запрет на алкоголь, часто посещая пивные Капоне.

«Девяносто процентов жителей округа Кук пьют и играют в азартные игры, – сказал Аль журналистам, – и меня обвиняют в том, что я предоставляю им эти развлечения. Что бы там ни говорили, моя выпивка хороша, и мои азартные игры – без обмана. Мой девиз – служение народу. Я всегда считал благодеянием для народа – дать ему приличную выпивку и честные игры»[53].

Аль Капоне не просил прощения за свой образ жизни, полный насилия, но любил оправдывать себя. Он говорил: «Быть может, Бог смотрит на это как на самозащиту. Этот взгляд немного шире, чем трактовка сторонников закона. Быть может, вполне допустимо – убить человека, который убил бы тебя сам, если бы увидел тебя первым. Быть может, это допустимо – отнимать жизнь, – чтобы защитить свой бизнес, приносящий тебе заработок, когда ты заботишься о жене и ребёнке. Думаю, так оно и есть. Вы не можете осуждать меня, ибо на Земле есть множество людей похуже меня»[54].

Как бизнесмен, Аль выработал осторожный подход к людям. Во время его летних каникул в Лансинге, штат Мичиган, члены итальянской общины вспоминали его как человека «выше всяких похвал» и «привлекательного», а не «крикливого, показушного и грубого», как позже его изображали в кинофильмах[55]. Он любил пошутить и обожал детей, покупал им велосипеды и раздавал деньги. Его новообретённое богатство давало ему возможность сыграть роль Санта-Клауса или даже… Бога.

Хаммер пишет, что «он всегда имел полные карманы денег и щедро раздавал чаевые: чистильщикам сапог – по $10, гардеробщицам и горничным – по $20, официантам – по $100 [сейчас это составляет около $1,50]. Казалось, его щедрости не было предела»[56]. Некоторые видели в нём эдакого Робина Гуда, который отбирал у богатых и раздавал бедным.

«Я не такой уж чёрный, каким меня рисуют, – говорил он. – Я человек. У меня есть сердце. Я так же, как и любой другой, залезу глубоко в свой карман, чтобы помочь кому бы то ни было, кто нуждается в помощи. Мне невыносимо видеть голодных, замерзших или беспомощных. Многие бедные семьи в Чикаго думают, что я Санта-Клаус. Если я пожертвовал хоть цент бедным людям в этом городе, то держу пари, что я отдал миллион долларов»[57].

Его щедрость снискала ему почти благоговейное уважение со стороны старшего поколения. Энтони Руссо (псевдоним), который знал его во время визитов Капоне в Лансинг, описал благодарность местного общества. «Любой человек, кому была необходима помощь, приходил к Капоне с просьбой, и получал эту помощь. Он представлял собой именно такой тип личности. Никто никогда не давал ему никакого особого титула, его никогда не звали «Крёстным отцом», его называли просто Аль. За исключением старых итальянцев, которые уважали его власть, и, находясь в его присутствии, целовали ему руку, когда он подходил для рукопожатия, потому что в глубине души боялись его. Для них он всегда был синьором Капоне»[58].

Пройдя путь от губернатора до священника, кардинала, а теперь и синьора, он добился уважения, которого жаждал с тех пор, как город на Атлантиде отказался проявить его. Его желание, чтобы люди думали о нём хорошо и считали благодетелем, проистекает из инцидента и последовавшей за ним резни, которые произошли двенадцать тысяч лет назад.

Он часами помогал людям улаживать семейные трудности. Он оплачивал их медицинские счета. «Я не знаю, чего он добивался, проявляя доброту к тем людям, потому что они ничем не могли ему ответить, добро для них делал только он», – комментировал Руссо[59]. Всё, что он приобрёл, – это преданный оплот итальянских сторонников.

Несмотря на его образ Робин Гуда, большая часть денег Капоне поступала от тех, кто не мог позволить их потерять. К концу 1928 года, по данным генеральной прокуратуры штата Иллинойс, девяносто один из чикагских профсоюзов и торговых ассоциаций контролировался рэкетирами. «Общественные затраты были огромными. Когда Капоне посягнул на индустрию по чистке и покраске одежды, то предпринимателям, чтобы собрать деньги на защиту, пришлось поднять цену на чистку костюма на 75 центов. А когда он перешёл на кошерных мясников, цена на солонину