Читать книгу "Из глубины - Линкольн Чайлд"

«Неспецифические симптомы:

физиологические — и неврологические? — дефициты психологические — отделение/разделение

Проверить клинические записи

Поискать похожие случаи?

Атмосфера / окр. среда?

Отравление: систематическое или общее?

Ранее существовавшие условия?»

Он отодвинулся от стола и посмотрел на экран. «Кессонная болезнь? Избыток азота?» — спрашивал он Ашера с платформы «Сторм кинг». «Скорее первое, чем последнее», — был ответ. Только сейчас Крейн начал понимать, насколько уклончиво говорил с ним ученый. Доктор Ашер, каким бы открытым и дружелюбным ни выглядел, ухитрился не сказать ничего.

Это было неприятно, даже немного тревожило. И только в одном случае не имело значения. Крейн начал наконец понимать, почему Ашер хотел, чтобы приехал именно он…

— Ну что, проясняется? — раздался голос у него за плечом.

Крейн чуть не выпрыгнул из кресла. Он с бьющимся сердцем оглянулся, и глазам его предстало удивительное зрелище.

В комнате стоял старик в полинялом комбинезоне. Взгляд его был пронзителен, а надо лбом, как у Эйнштейна, торчала копна седых волос. Незнакомец оказался невысокого роста, не более пяти футов, и очень худой. Сначала Крейн подумал, уж не пришел ли его гость, чтобы починить что-нибудь. Дверь по-прежнему оставалась закрытой. Крейн не слышал ни стука, ни других звуков, словно человек материализовался из воздуха.

— Простите?

Мужчина посмотрел на дисплей через плечо Крейна.

— Ну и ну. Так мало слов, так много вопросов.

Одним нажатием клавиши Крейн очистил экран.

— Не помню, чтобы мы знакомились, — сухо сказал он.

Старик рассмеялся высоким мелодичным смехом, похожим на щебет птицы.

— Да, я и пришел познакомиться. Я узнал, что на станции появился доктор Крейн, и заинтересовался. — Он протянул руку. — Флайт.

— Рад познакомиться.

Повисло неловкое молчание, и Крейн задал нейтральный вежливый вопрос:

— Чем вы здесь занимаетесь, доктор Флайт?

— Автономными механическими системами.

— А что это?

— Сразу видно новичка. Станция — как город на Диком Западе, и если вы, как и я, любите вестерны, то не советую задавать два вопроса: «Откуда вы?» и «Зачем вы здесь?» — Флайт помолчал. — Достаточно сказать, что я незаменим — скорее, к сожалению. И моя деятельность имеет высшую степень секретности.

— Очень интересно, — беспомощно сказал Крейн, не найдя лучшего ответа.

— Вы так считаете? У меня другое мнение. Нет ничего хорошего, доктор Крейн, в работе νύμε eоς óαíρω.

Крейн моргнул.

— Простите?

— О господи, еще один! — Флайт возвел глаза к небу. — Неужели никто больше не знает родного языка? А ведь были времена, когда древнегреческий звучал на всех устах. — Он погрозил Крейну пальцем. — «Океан, прародитель богов». Гомер, изволите ли видеть, был моим соотечественником. Вам бы не помешало прочесть его.

Крейн подавил желание посмотреть на часы. Роджер Корбетт ждет его в кают-компании.

— Был рад познакомиться…

— Взаимно, — перебил Флайт. — Я великий почитатель всех, кто практикует благородное искусство.

Незваный гость начал раздражать Крейна. Он даже удивился, что человек, подобный Флайту, мог пройти отбор, который проходили все допущенные к работе на станции. Крейн понадеялся, что Флайт не доставит особого беспокойства. Лучше всего, решил он, прекратить любую воображаемую дружбу сразу.

— Доктор Флайт, думаю, у вас впереди напряженный рабочий день, как и у меня…

— Ничего подобного! У меня столько времени, сколько мне нужно… сейчас. Вот когда возобновят проходку, тогда я со своими умениями могу понадобиться.

Он вытянул руки и пошевелил пальцами, словно пианист перед концертом. Затем гость обвел комнату горящим взглядом и заметил открытую сумку.

— Что тут у нас? — произнес он, наклоняясь и вынимая несколько книжек, выглядывавших из сумки. Сверху лежала антология поэзии двадцатого века. — Зачем это? — почти сурово вопросил Флайт.

— А что такое? — Крейн почувствовал досаду. — Это сборник стихов.

— У меня нет времени на современную поэзию, и у тебя не должно быть. Я же сказал: читай Гомера.

Мужчина бросил книгу в сумку и глянул на другой том: «Число „пи“, его история и загадка».

— Ага! А это что?

— Это книга об иррациональных числах.

Гость рассмеялся своим высоким мелодичным смехом и кивнул.

— И точно! Да как уместно!

— Уместно для чего?

Флайт с удивлением посмотрел на Крейна.

— Иррациональные числа! Разве не понятно?

— Нет. Непонятно.

— Да ведь это так очевидно. Среди тех, кто здесь работает, немало людей иррациональных. Если еще нет, боюсь, скоро иррациональными станем мы все. — Он вытянул тощий указательный палец и постучал по груди Крейна. — Вот почему тебя пригласили. Потому что сломалось.

— Что сломалось? — спросил Крейн.

— Все сломалось, — повторил Флайт тревожным шепотом. — Или скоро сломается.

Крейн нахмурился.

— Мистер Флайт, если вы не возражаете…

Старик вытянул руку. Кажется, его внезапная тревога прошла; узловатым пальцем он упирался Крейну в грудь.

— С тобой это еще не случилось, но у нас много общего.

Он многозначительно замолчал.

Крейн сглотнул. Он не собирался спрашивать, о чем идет речь. Но похоже, Флайту помощь в разговоре была не нужна. Он подался вперед, словно собираясь сообщить какой-то секрет.

— Наши имена. Крейн. Флайт. Понимаешь?

Крейн вздохнул.

— Не обижайтесь, но вынужден попросить вас уйти. У меня назначена встреча, на которую я уже опоздал.

Щуплый старик склонил голову набок и схватил Крейна за руку.

— Очень рад был знакомству, доктор Крейн. Как я сказал, у нас есть кое-что общее. И нам надо держаться вместе.

Подмигнув на прощание, он торопливо вышел, оставив дверь открытой. Через секунду Крейн с любопытством выглянул в коридор. Там не было и следа чудного старика, словно он и не приходил.

8

Говард Ашер сидел за столом в своем тесном кабинете на восьмом уровне и внимательно смотрел на компьютерный экран. Свет от плоского монитора окрашивал его седые волосы в странный, какой-то неземной голубой цвет.

Позади стоял металлический шкаф, битком набитый руководствами по эксплуатации и учебниками по океанографии и биологии моря, среди которых затесались несколько потрепанных поэтических сборников. Над шкафом висели в рамках гравюры — репродукции эскизов Пиранези,[3]взятых из «Видов Рима».