Читать книгу "Истинные приключения французских мушкетеров в Речи Посполитой - Виктор Авдеенко"

Тем временем, к Глинянам подтягивались все новые и новые войска. Были здесь и гусары, и драгуны, были валашские и татарские конники. Прибыли полки немецкой отборной пехоты. Из артиллерии было не менее ста пушек.

Всего полякам удалось собрать тысяч тридцать войска, может чуть больше. Еще — до десяти тысяч — были наемники, в основном немцы. Но в два раза больше солдат было здесь всякой обслуги — только девиц тысяч пять. Можно было подумать, что шли приготовления к грандиозной свадьбе, а уж никак не к войне.

Вояки пьянствовали с утра до ночи и с ночи до утра, после наступления темноты начиналась пальба из тысяч мушкетов. Хмель (имеется в виду не Хмельницкий, известный под этим именем у поляков, а вино и горилка) дурманил рассудок, подогревал и без того бурную кровь, провоцируя ссоры. А поутру в каждом полку не досчитывались по нескольку воинов, чаще всего, самых смелых и отчаянных.

Офицеры не уставали хвастаться друг перед другом нарядами, лошадьми, каретами, количеством сопровождающей их челяди. Шляхта выставляла напоказ (у кого было, что демонстрировать) все свои драгоценности — рубины, брильянты, шелка, бархат.

Но над всей этой вакханалией витал дух войны, и все понимали, что совсем скоро праздник сменится бойней, и далеко не все в ней уцелеют, а потому буйство, обжорство и пьянство возобновлялись с новой силой, и никто не хотел останавливаться, никто не хотел думать о дне грядущем.

Однако военачальники понемногу начинали проявлять беспокойство. Дисциплина ухудшалась с каждым днем, и вернуть ее под контроль можно было только во время реальной военной кампании. А она все никак не начиналась.

* * *

К концу дня французы добрались до Подгорцев. Замок располагался на краю большого плато и хорошо просматривался с дальнего расстояния. Крепость, выполненная в форме квадрата, возвышалась над речной долиной, ее окружали сады и виноградники, что так напоминало Италию, родину Андреа дель Аква, который и спроектировал это прекрасное произведение искусства, сочетавшее в себе черты ренессанса и барокко. Красоте окрестностей в полной мере соответствовали роскошь и изящество внутреннего убранства — не зря король Владислав был так искренне поражен великолепием замка.

Проект фортификационных укреплений создал француз Гийом Левассер де Боплан, хорошо известный и другими своими трудами в Речи Посполитой в ту пору. Очевидно, что д’Артаньян, когда сочинял свою легенду, думал, в первую очередь, об этом славном сыне Галлии.

Друзья въехали в замок через большую арку с двумя колоннами. Если бы они проезжали здесь в дневное время, то наверняка бы заметили надпись на портике: Corona militum labores est victoria, victoria est triumphum, triumphum est feriatum [7]. Впрочем, надпись эту не видел лишь д’Артаньян, поскольку Атосу, Портосу и Арамису она была давно знакома.

Семья Конецпольских действительно могла похвастаться громкими победами. Дед князя, также носивший имя Александр, под началом Стефана Батория участвовал в Ливонской войне против Московии. Затем прославился обороной Кракова, который осаждали австрийцы. Его отец, Станислав Конецпольский, тоже принимал участие в военных кампаниях против Москвы, воевал против турок (у которых побывал в плену), шведов, подавлял восстание в Украине.

Теперь и его сыну предстояло отметиться на военном поприще. Что до отдыха, обеспеченного победами и триумфом предков, то в нем молодой хозяин замка знал толк, и в этом занятии мог уступить, пожалуй, только Доминику Заславскому.

Князь Александр Конецпольский был приятным молодым человеком, примерно одних лет с Атосом и Арамисом, однако ему не удалось избежать налета напыщенности и высокомерия, которые свойственны польской шляхте.

Мушкетеры рассказали князю о встрече с д’Артаньяном на лесной просеке, о ссоре с немцами, однако умолчали о некоторых подробностях, о чем договорились заранее, пока ехали к замку.

— И что же, сколько вы, говорите, их было? Шестеро? Прекрасно! — князь зашелся заливистым смехом уверенного в себе человека.

— Да, Ваше Сиятельство, было именно так, — скромно ответил Атос.

— Но я надеюсь… все живы? Видите ли, мой дорогой Атос, несмотря на некоторые, скажем так, разногласия, мы все же возглавляем одну армию, боеспособность которой должна оставаться на высочайшем уровне, — сказал князь, вытирая платком выступившие от смеха слезы.

При этих словах взгляд Атоса несколько потух — у него был критический взгляд на состояние войск накануне решающих сражений, и такой взгляд был далеко не только у него одного.

— Не сомневайтесь, Ваше Сиятельство, лишь небольшие царапины, существенно меньшие, чем, те, что они нанесли бы друг другу в хмельной ссоре в корчме, где бы они обязательно оказались, не повстречай они нас, — поспешил ответить за друга Портос.

Князь самодовольно улыбнулся, воспринимая предупредительность подчиненных как должное.

— Ну, а вы, милейший, господин Планше, как вас занесло в наши края? — Конецпольский повернулся к гасконцу.

Друзья решили не раскрывать секрет д’Артаньяна. Во-первых, под именем Планше его знали немцы, хотя вряд ли об этом стоило беспокоиться, так как контакты между ними и французами, и до этого весьма редкие, после известных событий обещали совсем прекратиться. Во-вторых, что было существенно важнее, узнай Конецпольский, который, между прочим, был великим коронным хорунжим, что д’Артаньян является посланником первого министра Франции Джулио Мазарини, но при этом следует инкогнито, избегает посещения коронных городов и встреч с официальными лицами, у него могли бы возникнуть справедливые подозрения насчет его миссии, и тогда его участь была бы незавидной — несмотря на все добродушие князя. Да и трем остальным мушкетерам это было бы не на пользу, так как они привезли лже-инженера в замок как гостя, а не как пленного.

— Я надеялся найти работу инженера фортификаций во владениях князя Иеремии Вишневецкого… — в очередной раз приступил к изложению своей истории гасконец.

— Думаю, вам уже сообщили, что у вас есть прекрасные шансы встретить своего будущего хозяина совсем скоро. Впрочем, сомневаюсь, что князю Вишневецкому сейчас есть дело до фортификаций, если, конечно, речь не идет об их уничтожении, — Конецпольский снова разразился хохотом.

Французы уважительно издали несколько натужных смешков.

— Да, кстати, — продолжал князь, — а где вы так мастерски научились фехтовать? Неужто все женевские инженеры владеют шпагой так же умело, как и вы?

— Не могу говорить от имени всех женевцев, — еле сдерживая волнение, сказал д’Артаньян. — Лично я брал уроки фехтования — как в родной Женеве, так и Париже, где я прожил несколько лет. Умение пользоваться оружием — совсем не лишнее в наши дни, особенно, когда приходится в одиночку путешествовать на большие расстояния.

— О, да, полностью с вами согласен, — улыбнулся Конецпольский. — Если бы не ваше мастерство — я имею в виду военное, а не инженерное — возможно, мне бы не представилась сейчас возможность беседовать с вами.