Читать книгу "Посмотри, на кого ты похожа - Елена Колина"

– Знаю! «Бесы» и «Отцы и дети»… – с готовностью сказала она. – Нет, ну только не надо меня уверять, что не Достоевский! Лягушку в «Отцах и детях» резали?! И старушку резали там же! Что, нет? Зато я знаю, Чехов написал «Ваньку Жукова» и продолжение, ну, когда он вырос. – «Дядя Ваня».

– Мурочка! Теперь мы поговорим о поэзии! Каких ты знаешь русских поэтов? – вкрадчиво произнесла мама, и у меня вдруг возникло ощущение агрессии с её стороны.

– Маяковский! Маяковский написал «Человек в штанах». Ещё русских поэтов знаю – Пушкин, Лермонтов, Блок, Евтушенок.

– Кто раньше жил, Блок или «Евтушенок»? – подозрительно спросила мама.

Но Муру сбить было трудно.

– Одновременно.

Мама думает, что Мурка придуривается, но я-то знаю – ничего подобного. Разве что совсем чуть-чуть, для увеселения публики. Вся мировая культура просвистала мимо нашей Муры. Трудно сказать, кто виноват, – семья или школа, но ведь не я же, и не моя Мура! Значит, остаётся школа! Эта элитарная школа полностью отбила у Муры охоту к процессу познания.

Для меня не читать – то же самое, что не есть, не пить и вообще не жить. Я читаю всегда – утром, до того, как встать, за едой, в машине в пробках… Однажды, когда я стояла в пробке на Фонтанке и читала, из соседней машины высунулся водитель и говорит: «Вам-то хорошо, у вас автопилот!»

Только один раз в жизни я не читала целый месяц. Когда умер мой папа. Я тогда была ещё очень маленькая. Мне было тридцать два года. Папа тоже был ещё не окончательно взрослый, ему было всего пятьдесят четыре. Вечером мы все вместе, с мамой, Муркой и Денисом, пили чай и пели наши любимые песни: «Стоял я раз на Невском, держался за карман…», потом «Цыплёнок жареный», и ещё «Крутится-вертится шар голубой». И было как-то особенно тепло, а может, это я потом придумала, а на самом деле было обычно, и я бы ни за что не запомнила этот вечер, если бы той ночью папа не умер. И когда я стояла над ним, уже неживым, мне было как будто лет пять, так я чувствовала. И если кто-то спрашивает меня про родителей, я говорю: «Мой папа умер» и тут же у меня внутри всё наполняется слезами, как будто это было вчера и мне всё ещё очень мало лет, пять-шесть, не больше. Вот тогда я целый месяц не могла читать, брала книгу и тут же начинала плакать. А вообще я всё время читаю. И не понимаю, как у меня выросла такая грандиозная невежда как Мура.

Мурка заметила выражение моего лица и решила оправдаться.

– А зато я знаю, кто написал «Дневник Бриджит Джонс», первый том… и второй тоже, – похвасталась она и затихла в предвкушении похвалы.

– Молодец, Мурочка. – Мама улыбнулась печальной улыбкой обитателя последнего островка культуры в нашем мире. – Твоя мать – кандидат психологических наук – вырастила очень продвинутую девочку!

Откуда мама знает слово «продвинутая»? Читает журнал «Афиша»?

Мама ушла домой, а Ирка-хомяк всё сидела и сидела, просто какой-то каменный гость! Я наврала ей, что мне нужно готовиться к лекциям, но Ирка сказала, лекции – это ерунда.

Тогда я придумала, что сейчас ко мне с любовными намерениями зайдёт Роман. И тут Ирка уселась поудобнее и сказала, что она только одним глазком и вообще не помешает…

Я не сдалась и сообщила, что мне необходимо срочно с ног до головы обернуться морскими водорослями для улучшения цвета кожи лица и тела. Это Ирка-хомяк посчитала за уважительную причину и наконец-то убралась, а я собралась читать «Постижение истории», а вовсе не новый детектив Акунина. Противная Мурища спрятала нового Акунина от меня в своей комнате. Но мы с Львом Евгеньичем прокрались в её комнату, как следует порылись в Куче и нашли всё, что хотели, – я Акунина, а Лев Евгеньевич недоеденный бутерброд с сыром.

Поздно вечером, почти ночью, мне в голову пришла блестящая, совершенно новая революционная идея насчёт Муры. Факультет международных отношений! Не могла дождаться утра, растолкала Мурку и спросила, не хочет ли она стать послом?

– Лучше я выйду замуж за посла и буду послихой, – ответила Мура.

Значит, не против! Очень хорошо, профессия должна нравиться! Вот только не помню, ориентируется ли Мура в политике… Мура сказала, что как раз очень хорошо ориентируется, что президент Франции Як Цидрак, и мгновенно заснула.

Як Цидрак? Президент Франции? А что, может, она и права, мне это имя тоже знакомо…

Вспомнила, откуда я знаю это имя: «Жили-были три китайца… Поженился Як на Цыпе, Як Цидрак на Цыпе Дрипе…»

Список дел на завтра:

1. Позвонить Денису и убедить его, что Мура будет послом, а для этого необходимы большие вложения, прежде всего на репетиторов…

2. Не забыть надеть бордовый комплект, завтра встречаюсь с Романом, ура-ура-ура!

9 октября, понедельник

Утро.

Опаздывала на лекцию, одевалась второпях, быстро разняла Льва Евгеньича и Савву Игнатьича (подрались на Муриной кровати за недоеденный глазированный сырок), размышляла, не вступить ли мне с ними в борьбу за сырок, – не успела позавтракать.

Эпиляция и педикюр не пригодились, потому что Роман не нашёл места, где я могла бы их продемонстрировать.

Никогда не угадаешь, будет ЧТО-НИБУДЬ или нет, жаль только, что уже сделанные процедуры нельзя приберечь на следующий раз как неиспользованные. Содержать себя непрерывно в приличном виде – это настоящая тяжёлая работа без сна и отдыха: только сделаешь педикюр и считаешь, что можешь быть свободна, как наступает время краситься, и так далее.

Вот если бы мужчинам надо было:

1. Всегда-всегда удалять волосы на ногах и на руках, и ещё в области бикини.

2. Бросаться с пинцетом на каждый случайный волосок на лице.

3. И кстати, выщипывать брови, – и было бы даже страшно подумать, что они могут появиться в общественном месте с усами.

Ладно, чёрт с ней, с напрасно сделанной эпиляцией, это даже лучше, что ему хочется просто быть со мной, а не только секса! И Роман все равно умеет сделать из каждой встречи праздник! Подарил мне цветы – огромный сине-жёлтый букет.

Не люблю я эту целлофановую пышность вокруг цветов. И цветы тоже не люблю. Мне кажется, есть что-то безнравственное в том, что у них такие нежные срезанные головки, как будто это девочки в задранных юбочках и кружевных панталончиках. Но я ему не скажу, потому что он решит, что я неблагодарная.

– Ты любишь суши? – спросил Роман, и я сказала, что да, люблю.

На самом деле я люблю итальянскую еду – пасту, всё равно какую, пиццу, тоже всё равно какую, лучше с ветчиной, и жирные десерты – тирамису или пинокоту… Ещё мороженое люблю, лучше с вареньем. Американская еда тоже хорошая – гамбургер или стейк с жареной картошкой. Ещё можно морепродукты, только тогда уж, чур, креветки, потому что мидии и что там ещё бывает, пахнут как подгнивший осенний пруд. Но сейчас каждому продвинутому человеку положено любить суши, и я постеснялась показаться Роману примитивной обжорой, которая только и мечтает нахряпаться макаронных изделий, вот мы и пошли в суши-бар на Невском у Аничкова моста.