Читать книгу "Эмма в ночи - Уэнди Уокер"

Одна из экспертов вытащила телефон.

– Они говорили примерно так?

И включила запись. Сказала, что это мэнский акцент. Объяснила, что там более внятно произносят «r», а также растягивают «a» и «e», в итоге получая протяжные «аа» и «ээ». И Касс ответила, что так делал Рик, приплывавший на остров на катере.

Эмма не раз говорила, что так некрасиво может говорить только деревенщина. Рик, честно говоря, действительно был не очень. Но все же стал частью истории. С его помощью она бежала.

– Да! Да! Побег. Расскажи нам, как все было! – воздела руки к небу миссис Мартин.

Касс рассказала о том, как бежала на «Удачливой Леди».

– Это было не просто. Рик во всем зависел от Праттов, а те не горели желанием нас отпустить…

– Давайте вернемся к катеру… куда он доставил вас на суше? – спросили ее.

Касс рассказала, что Рик отвез ее в док в каком-то порту. Сказать, сколько времени потребовалось, чтобы туда доплыть, она не могла, но по ее ощущениям довольно много. Стояла непроглядная темень, и понять, куда они движутся, не представлялось возможным. Потом один из друзей Рика позволил ей забраться в грузовик.

– В этом автомобиле вы долго ехали? Отмечали время, дороги, направление? Может быть уличные указатели, названия автомагистралей, что-нибудь еще?

Она ответила, что всю дорогу до Портленда пролежала под одеялом, чтобы ее никто не увидел. Но потом водитель остановился, чтобы заправиться, и она действительно увидела указатель с надписью «Рокленд». Потом они останавливались еще дважды – один раз на заправке, второй в лесу, справить нужду.

– Весь путь до Портленда занял три часа пятнадцать минут. Дороги были извилистые, грузовик ехал медленно. Все время на юг. Я разглядела знак! Разве этого недостаточно?

Голос Касс опять задрожал.

– Береговая линия штата Мэн протянулась на три с половиной тысячи миль, вдоль нее насчитывается пять тысяч островов, в том числе несколько сотен неподалеку от Рокленда, – объяснил один из экспертов, – поэтому любая дополнительная информация может значительно облегчить поиски.

Джуди вскочила на ноги, излучая нетерпение каждой клеточкой своего тела.

– Касс, а почему ты прождала всю ночь, вместо того чтобы прийти сюда сразу? Почему первым делом не обратилась в полицию, чтобы она отыскала тот остров?

– Не знаю. Я об этом не думала. Мне казалось, что найти его не составит труда. Водитель спросил, куда я собираюсь ехать, и первой в голову пришла мысль отправиться сюда. – Из ее глаз вновь хлынули слезы. – Мне просто хотелось домой.

Эбби услышала звук торопливых шагов на лестнице, потом дверь распахнулась. В тот момент, когда Оуэн Таннер вихрем ворвался в комнату, она сидела на стуле рядом с кроватью. Отец Касс даже с ней не поздоровался, хотя она и сомневалась, что он ее забыл. Просто впал в крайнее возбуждение. Он ринулся к кровати, обнял дочь и прижал к себе. Плакал и стонал, будто испытывал боль. Оуэн был очень худым, будто эти три года без конца таял. Пока длилось расследование, она этого не замечала, потому что встречалась с ним довольно часто, даже после того, как необходимость в дальнейших расспросах отпала. Примерно раз в неделю, а то и чаще, он приходил в отделение ФБР в Нью-Хейвене, настаивал продолжать поиски и держать его в курсе, требовал предоставить доступ к отчетам и информации по звонкам на горячую линию. Эбби подумала, что боль для него стала чем-то вроде паразита, все это время питавшегося его плотью. И то, что она сожрала, уже никогда не вернется. Вот что послышалось ей в плаче этого мужчины, пока он прижимал к груди своего ребенка.

Когда Оуэн отстранился, его мокрое от слез лицо исказилось от отчаяния. Он начал собственное расследование, чтобы выяснить, где Эмма. У него накопился целый ворох вопросов. Он воскликнул «Боже мой!» и тут же принялся их выстреливать, будто до его появления никому и в голову не пришло их задать. Ключевыми были «где Эмма» и почему Касс не может сообщить, где ее отыскать.

А когда наконец выдохся и смирился, что с поисками старшей дочери придется немного повременить, сел на краешек кровати, чуть ли не на Касс, и загородил от нее Джуди. После чего задал вопрос, который, по убеждению Эбби, после исчезновения девочек изводил его больше всего:

– Почему? Ну почему вы с Эммой уехали с этими людьми?

В ходе первого расследования Оуэн как-то сказал Эбби, что ошибался, пытаясь найти причины случившегося в семье. А потом добавил, что понимает подростков, попадающих в сети джихадистов, сектантов и извращенцев. Во время одного из разговоров он признал: «Этих ребят нельзя назвать нормальными. Я видел их в новостях по телевизору. Сначала никто ничего не замечает, но потом, после случившегося, всем становится ясно, почему они бегут из дома. Ведь так? С моими девочками все по-другому. Их исчезновение в моих глазах напрочь лишено смысла. Вы меня понимаете? В этом направлении копать не стоит. Не стоит, и все!»

– Почему вы уехали с совершенно чужими людьми? – опять спросил Оуэн, требуя подтверждения своих мыслей.

Наконец Касс ему ответила. В ее голосе присутствовала нотка гнева, удивившая Эбби. Но не она поразила всех, а сам ответ:

– Мы уехали, потому что Эмма забеременела.

Пять

Касс

Впервые увидев дочь после возвращения, отец чуть не вышиб из меня дух. Пронесшись мимо доктора Уинтер, специального агента Страусса и миссис Мартин, он, рыдая, схватил меня в охапку и прижал к себе. У меня даже не было возможности посмотреть на него, увидеть глубокие морщины, прорезанные горем у него на лбу, и седину, теперь посеребрившую его голову. Это случилось лишь двенадцать секунд спустя. А в тот момент, в эти первые двенадцать секунд, ему надо было получить от меня все, что он потерял за последние три года, и невыполнимость этой задачи отнюдь не была ему помехой. Я отнеслась к этому со снисхождением, потому что очень люблю отца. Вновь ощутив прикосновение его рук, я тоже заплакала и стала без конца повторять:

– Папочка… Папочка…

Я часто звала его на острове и каждый раз чувствовала в душе то же самое, что испытала в то утро на маминой кровати, когда он меня к себе прижимал. Сколько бы раз я к нему ни обращалась, умоляя сделать для меня хоть что-нибудь, пусть даже просто поделиться силами, чтобы я могла помочь себе сама, отец ничего такого мне дать не мог.

Я позволила себе немного поплакать и постаралась дать ему то, в чем он так нуждался. Мне было доподлинно известно, что после моего возвращения домой ему обязательно от меня что-то понадобится. Проблема лишь в том, что я тоже была шокирована клокотавшей в душе обидой. Мне хотелось крикнуть ему: Мне тоже кое-что нужно! Тоже! Я должна поведать свою историю, пока она не разорвала мне грудь! Но до меня, похоже, никому не было никакого дела.

Когда я заговорила, когда сказала им, что мы уехали, потому что Эмма забеременела, глаза отца расширились и обезумели, будто он заблудился на море в шторм.