Читать книгу "Папины дочки - Тасмина Перри"

Решившись поехать на вечер, Кейт сама не представляла, как они будут разговаривать с хозяином дома. Далглейш задал им верное направление, но оказать существенной помощи не мог. Поэтому Кейт пришлось пустить в ход всю свою изобретательность и обставить дело так, чтобы они со своими подозрениями не оказались в невыгодном свете в том случае, если Крейгдейл невиновен в смерти Освальда. Добыв важные сведения, они смогут дать отпор Дэвиду Лофтусу.

Двое охранников у дверей сразу узнали Серену и пропустили обеих сестер в дом, где посреди зала бил фонтан шампанского, из которого официанты постоянно наполняли бокалы.

— Если уж мы пришли, скажи, что мы будем делать? — с капризным нетерпением спросила Серена. — Лично я считаю, что мы зря теряем время. Надо было сначала поговорить с этой куклой Марией — она что-то затаилась как мышь. Тебе это не кажется странным? Да она с самого начала не выглядела скорбящей вдовой.

— Послушай, — сказала Кейт раздраженно, — может, мы и теряем время зря, но прежде чем что-либо делать, надо осмотреться — тогда станет ясно, с чего начинать.

— Так мы приехали сюда шпионить? Обожаю! — рассмеялась Серена. — Беременная женщина никогда не вызывает подозрений — все считают, что она ничего не замечает и сосредоточена только на себе.

Почти все комнаты в доме были открыты для гостей. Красавицы в белых нарядах и мужчины в белых костюмах пили шампанское и болтали.

— Так, а сейчас беременной женщине надо посетить туалетную комнату, — сказала Серена, когда они медленно пошли через бальный зал, стараясь не задеть танцующих.

— Я подожду тебя здесь, — ответила Кейт, оглядев собравшихся.

Несколько человек узнали ее и подошли, чтобы выразить свои соболезнования по поводу кончины ее отца. Кейт взяла коктейль и направилась к открытой на террасу двери.

— Кэтрин Бэлкон, это вы? Какой сюрприз!

Кейт оглянулась и увидела Дженифер Уэтхорн в серебристо-белом платье из тафты. В ее ушах поблескивали серьги с огромными бриллиантами. Она обняла Кейт и расцеловала ее в обе щеки, обдав густым цветочным ароматом духов.

— Сочувствую вам, — искренне произнесла она, — и не верю, что кто-либо из вас способен был совершить такое.

Кейт улыбнулась, подумав, что эта улыбка, вероятно, выглядела очень двусмысленно.

Дженифер оглянулась и добавила:

— Я настояла на том, чтобы вечер устроили сегодня. Филипп планировал пригласить только ближайших друзей Освальда, но я считаю, что шоу должно продолжаться. Жизнь есть жизнь.

— Я уверена, мой отец поддержал бы вас, — вежливо отозвалась Кейт.

Дженифер провела ее на террасу, где горели красные лампы, и, взяв ее под руку, тихо сказала:

— Если вам что-то будет нужно, любая помощь, смело обращайтесь ко мне.

Кейт почувствовала, что подходящий момент настал.

— Я стараюсь заниматься делами, — сказала она, — работать как можно больше. После похорон мы организуем фотосессию, — продолжала она врать не моргнув глазом, — мы едем в Бразилию снимать обложку нового номера. Вы ведь там уже были, да?

Дженифер со скучающим видом рассматривала гостей.

— Где? Ах да, много лет назад. До вашего рождения, наверное. Филипп приобрел там поместье, но потом продал его. Я никогда не рвалась туда, и он тоже считал, что это немного далековато. Если честно, то в Новом Свете я предпочитаю Мексику.

Дженифер вдруг схватила ее за руку, словно ее осенила неожиданная идея.

— Честно говоря, я вас совсем не ожидала увидеть сегодня, но вот что меня по-настоящему удивляет, так это появление моих дорогих Энн и Дики Браунинг.

— Кого? — переспросила Кейт, раздосадованная, что разговор соскользнул с нужной темы.

— Том Арчер! — воскликнула Дженифер, увидев еще одного нежданного гостя. — Пойдемте к нему скорее, мы так давно не виделись. — И она потянула ее в зал.

Камилла припарковалась у дома на Онслоу-сквер, где жила теперь Мария Данте, и посмотрела на темные окна. На улице было безлюдно и тихо. Она понимала, что могла не застать ее, поскольку приехала без предупреждения, повинуясь внезапному импульсу, просто потому, что дом Марии был по пути, когда Камилла ехала к Венис.

Она снова взглянула на окна. Утром ей позвонил семейный адвокат Бэлконов Джеймс Уилби и попросил как-то подействовать на Марию, убедить ее, чтобы она не звонила ему с требованием немедленного оглашения завещания Освальда.

— Она уже телефон оборвала, требуя, чтобы я зачитал ей завещание, — говорил адвокат, стараясь сохранять спокойствие. — Я ей объяснял, что могу сделать это только после похорон. Но она даже слушать ничего не желает. С ней нужно поговорить, иначе она не угомонится.

Несмотря на теплое пальто, она чувствовала, что замерзает. Ждать больше не было смысла, и она, поднявшись по ступеням, постучала в дверь. Отношение Камиллы к Марии было противоречивым. Данте ей не нравилась, но она в глубине души надеялась, что отец мог быть счастлив с ней. Теперь ее недоверие к Марии возросло. Бесцеремонный интерес певицы к завещанию отца наводил на мысль, что целью ее замужества были исключительно деньги и собственность Бэлконов, а вовсе не счастливая супружеская жизнь с Освальдом.

Дверь скрипнула и открылась. Камилла увидела высокого худого мужчину лет сорока, в халате.

— Чем я могу вам помочь?

Секунду Камилла пыталась понять, не перепутала ли она адрес.

— Мне нужно повидать Марию Данте, — сказала она наконец, заглянув в прихожую сквозь приоткрытую дверь.

На лестнице появилась фигура в знакомом оперном наряде. Камилла в смятении отступила, но сумела справиться с собой.

— Кто там, Жан-Поль? Камилла!

Камилла шагнула вперед.

— Мария, простите, я…

Только сейчас она заметила, что приняла за сценическое платье кимоно, такое тонкое, что сквозь него просвечивала пышная грудь певицы. На лице Марии не было обычного тяжелого макияжа, все в ее облике говорило о том, что она только что поднялась с постели, из объятий любовника.

— Это ваш мажордом? — спросила Камилла, кивнув в сторону открывшего ей дверь мужчины.

— С чего вы взяли? — возмутилась Мария. — Это Жан-Поль, мой друг из Парижа. Он будет моим интерьер-дизайнером, Венис ведь слишком занята своей коллекцией.

Она смотрела на Камиллу с явным неудовольствием. Похоже, предположение о мажордоме она восприняла как оскорбление. Поняв, что выдала себя с головой, Мария опомнилась, агрессивность сменилась развязно-извиняющимся тоном.

— Думаю, вы меня не осудите, Камилла, Вы увидели меня и Жан-Поля, в таком виде… Я должна извиниться. Но жизнь не стоит на месте — несмотря на то что Освальд умер, она продолжается.

— Мой отец был вашим женихом, и его еще не успели похоронить! А вы уже спите с каким-то дизайнером!