Читать книгу "Метро 2033. Отступник - Евгений Шкиль"

― И что?

― Ничего. Ты будешь находиться в Запретной зоне, тебя звери не тронут. Но ты сможешь услышать все, что захотят сказать твои люди. Сможешь поддержать их в тяжелый момент. Может быть, у тебя получится объяснить им цель вашего похода. А завтра на рассвете ты будешь отпущен.

Напоследок к Орлову подошла Каур и что-то прошептала ему на ухо, отчего сурово непроницаемое лицо мужчины исказилось гримасой страха.

― Жди! Это обещаю тебе я, Каур Карающая, — удовлетворенно произнесла девушка. — За Сашу... и за всех остальных...

* * *

― Мрази! Какие же вы мрази! — проговорил вполголоса Артур, наблюдавший через оптический прицел за нуклеарами, охраняющими нескольких пленных.

После своего чудесного спасения наследник хотел убежать из города немедленно. Однако усталость и нервное перенапряжение заставили найти ночлег в каком-то пустом доме, и парень лишь молился всем богам, чтобы дом этот стоял в Запретной зоне.

Утром он уже совсем было собрался уходить, когда группа нуклеаров с телегой привлекла его внимание. Но рот его открылся еще шире, когда в подошедшей следом группе парень увидел связанного отца, а также главного врага Олега вместе с чернокожей дикаркой.

Сперва Артур решил, что надо выбрать подходящий момент и застрелить своего главного обидчика. Снайперка вполне позволяла сделать это без особого риска быть обнаруженным.

Но вот сейчас, лежа на двускатной крыше четырехэтажного здания, парень вдруг сообразил, что случай подворачивается еще более удачный. Судя по всему, мутанты не собирались оставаться и караулить побежденных — телега и шестеро конвоиров уже повернули назад в город, за ними пошел шаман с какой-то бабой. Следовательно, появлялся шанс освободить пленных и прибыть домой увенчанным славой. Тогда уж никто не спросит, каким образом он остался цел и невредим во время ночного боя.

Вдруг гадкая мысль вкралась в сознание и пустила корни: а что, если бы отец умер там, в церкви... а он, наследник, вернулся с остатками армии, ведь, пожалуй, можно говорить о передаче власти. И кончится помыкание, пройдет вечное безденежье, начнется славная, лучезарная жизнь.

Единственная загвоздка состояла в том, что отец был пока еще жив...

Размышляя над этими вариантами, Артур чуть не упустил момент: чернокожая ведьма что-то сказала отцу и ушла, а Олег поплелся следом. Еще несколько секунд и он скроется за домами... Принимать решение надо было немедленно, и поймав голову бывшего друга в перекрестье прицельной сетки, Артур нажал на спусковой крючок.

Но насладиться видом врага, распластавшегося на земле, наследник не смог. Отдача, хоть и не сильная, заставила плечо резко дернуться, и старый шифер вдруг с шумом пополз вниз, увлекая за собой тело стрелка.

Артур попытался ухватиться за что-нибудь, выпустил из рук винтовку и тут же почувствовал боль в лопатке, а потом что-то с силой сдавило его горло. Издав протяжный хрип, Артур обхватил шею. Пальцы нащупали торчащий из балки загнутый штырь, который поддел цепь медальона. Наследник оттолкнулся пятками — давление на горло чуть ослабло. Парень дернулся, но разорвать цепь толщиной чуть ли не с мизинец, конечно же не смог. Запаниковав, наследник попытался подняться, однако ноги скользили по шиферу, отчего тот вновь пополз вниз.

― Не хочу! Пусти! Помогите... — захрипел Артур, выставив одну руку перед собой, а второй все так же пытаясь освободиться.

Последнее, что Артур увидел помутневшими глазами, — с неба медленными кругами спускался черной тенью птеродактиль.

Глава 24

МЫ НИКОМУ НЕ НУЖНЫ
НА РАЗВАЛИНАХ СТАРОГО МИРА

Леонид Дрожжин не спал уже вторую ночь и готовился к встрече с давним врагом. Он тщательно продумал речь, с которой хотел обратиться к виновнику всех несчастий в своей жизни. Но когда на рассвете пришло время освободить выживших, то вместо надменного, наглого преступника, к разговору с которым судья собирал силы, Леонид увидел полностью сломленного человека и не смог найти в своем сердце ничего, кроме презрения и брезгливости. Вспомнились давным-давно прочитанные слова: «мы должны прощать своих врагов, но не раньше, чем их повесят», и кажется, сейчас наступил как раз такой момент. Орлов не узнавал стоящего перед ним, а разговаривал с тенями умерших. За прошедшие сутки на него вылилось столько боли, унижений, проклятий и ненависти, что на рассвете Антон впал в буйство и едва не разорвал веревки, которыми был связан.

― Ты единственный, кто пережил эту ночь и можешь отправляться в свою деревню, — сказал судья, глядя в полубезумное лицо Орлова. — Я надеюсь, твой пример будет хорошим уроком вашим старейшинам. А для тебя позор — худшее наказание, намного хуже смерти.

― Я никуда не пойду! — взревел царь, попытавшись вскочить на ноги и кинуться на Дрожжина.

Однако затекшие мышцы не держали тело, и он как сноп повалился на спину. Антон, рыча, отчаянно катался в пыли, но сделать ничего не мог.

Дрожжин кинул на землю армейскую флягу, в которой булькнула жидкость и плоскую коробочку.

― Натрись мазью, если не хочешь встречаться с хамелеонами. Олег чудом от них убежал, но у него был автомат, а таким мразям, как ты, оружие в руки давать нельзя.

― Олег! — заорал Антон, услышав ненавистное имя. — Слушай меня, слушай!!! По моему приказу убили твоего отца, Виктора Руденко!!!

― Олег тебя не услышит, — ответил судья. — Он тяжело ранен, и, если поправится, я, конечно, ничего ему не скажу. К тому же у Олега теперь есть другой отец, нуклеар, так что вряд ли ему будет интересно.

Как только Дрожжин скрылся за домами, Антон вцепился в крышку фляги, отвинтил ее и надолго присосался к горлышку, жадными глотками поглощая горьковатую жидкость с привкусом мятных листьев. Когда он напился, то некоторое время просто лежал, раскинув руки, бездумно глядя в наливающееся синевой небо, а потом сел и огляделся вокруг. Дорога, дома, деревья, воздух, облака и особенно тени — стали вдруг насыщенным, не в меру контрастным, будто впитали в себя огромное количество разнообразных красок. Боль от побоев ушла, тяжесть в теле сменилась странной легкостью. Орлов подумал, что не так все и плохо, а нежелание его убить — большая ошибка аборигенов. Ведь он обязательно с ними поквитается.

Затем царь открыл коробку, в которой была липкая, неприятно пахнущая, холодная мазь, и тщательно намазал лицо, руки и ботинки.

― Да. Да-а-а-а, — протянул царь, глупо улыбнувшись появившемуся неизвестно откуда Виктору и дружески кивнув покойному товарищу. — Я вам, сукам, еще покажу, как со мной связываться!

― Конечно, покажешь, — согласился Виктор, — а теперь пора домой.

Ноги не слушались, и сначала царь полз по дороге на четвереньках, то и дело падая, но потом смог подняться и пошел на запад, продолжая рассказывать, какие кары ждут всех, кто осмелился не выполнить его, Орлова, волю. Впрочем, делал он это без злобы. Голос правителя смягчился, глаза остекленели, речь стала прерывистой, а движения замедленными.