Читать книгу "Скырба святого с красной веревкой. Пузырь Мира и не'Мира - Флавиус Арделян"

– Тааауу… Таааауууу…

– Да, да, знаю. Тауш.

– Аль… Аль…

– Я понял, да – Альрауна.

Шли часы; Другой Тауш все еще опасался выйти из хижины, ступить в новый мир, который пока не изведал, о котором ему было известно лишь то, что он зовется Альрауна и в нем он сам должен носить имя Тауш. Почему? Это он еще не знал, но чувствовал.

Снаружи холодало. Скоро опять должно было стемнеть. Другой Тауш об этом пока не знал, для него меркнущий свет и пустоты между днями оставались тайнами, которые ждали своей очереди, чтобы открыться в его душе. Тайны… Альрауна… А если он там останется, что ему делать? Тауш… Тауш… Пребывать в четырех стенах с комком уродливой плоти, который с трудом мог изречь два слова, да и те почти без смысла? Альрауна… Альрауна… Альрауна… Другой Тауш перепрыгнул через существо на пороге и распахнул дверь. Деревья в лесу казались бесчисленными вратами. Какие из них вели к Альрауне, спросил он себя. И что такое Альрауна?..

Маленький Тауш открыл глаза и увидел, что хижина опустела, осталась лишь красная веревочка из пупка Другого Тауша, единственное доказательство иной жизни, иного мира, куда ему теперь ни за что не войти. Он посмотрел на моток Нового Тауша, который все еще держал в кулаке, и начал ковыряться в своем пупке. Но пупок Маленького Тауша был бесплоден, ни следа мотка, веревки, святости. Он опять сунул железу в рот и заплакал, вспомнив объятия святого и то, как ему было в них хорошо и тепло. Вечерняя прохлада, без приглашения перетекая за порог, насмехалась над его воспоминаниями. В кривом, тесном, дефектном горле Маленького Тауша едва умещался узел плача и боли. Маленький Тауш набрал воздуха в грудь, закрыл глаза и проглотил моток. Тот не попал в желудок, не расположился напротив пупка, не размотался внутри него, огибая сердце, но застрял в глотке, преграждая путь воздуху. В скором времени легкие Маленького Тауша совсем опустели, его тело отсекли от Мира, словно он был существом из другой таксономии, созданием иного измерения – как оно и было на самом деле, – одиноким, забытым, покинутым, незаконченным и мертвым.

Когда сдались последние бастионы жизни, нашедшей убежище в неведомых уголках кривого тельца, великая ночь пала на Маленького Тауша, в первый и последний раз даровав ему спокойный сон.

* * *

Хиран Сак ходил кругами несколько часов. Он это знал, потому что воткнул лоскут, оторванный от рубахи, в трещину на коре одного дерева. Увидев отметку в третий раз, он зарычал и так сильно ударил кулаком по стволу, что оставил на нем кровь, частицы кожи, и в пальцах начала пульсировать боль. Он опять зарычал, и в лесу проснулось эхо, его голос то удалялся, то приближался, как будто его перебрасывали невидимые руки, или он отталкивался от стен и коридоров, спрятанных среди зарослей. Ночь наступала быстро. Голова коня делалась все тяжелее, и мрачный Хиран Сак таскал ее кругами по лесу, без направления, без цели, пока не услышал шепот и не вздрогнул. Он повернулся и в мгновение ока обнажил кинжал.

– Эй, – услышал он, но никого не увидел.

Тени стали длиннее и больше, лес изменил облик и продолжил меняться, когда Карина Путрефакцио, прихрамывая, вышла из-за дерева.

– Стой на месте! – крикнул Хиран Сак. – Не шевелись!

Карина улыбнулась и подняла руки.

– Я Карина Путрефакцио, брат мой. Из над’Мира, как и ты. Узнаю тебя по одеждам, по лицу; чувствую твое сердце. Ты не одинок.

Но Хиран Сак не поверил этому голосу в темноте, он хотел увидеть ее лицо, тело, хотел ощутить и вынести решение. Сильнее сжав рукоять кинжала, он велел:

– Выйди! Выйди сюда, на свет!

Что и произошло. Шаги Карины были такими легкими, равномерными, просчитанными, что от них не раздалось ни звука в сухой листве. Карина вышла на середину прогалины, и Хиран Сак узнал ее над’Мирные черты и монашеские одежды святых из Розовой Башни. Он уронил голову коня, которую держал под мышкой, и воткнул кинжал в землю. Опустил глаза.

– Прости мою Скырбу, святейшество, и прости руку, что грозила тебе кинжалом. Я в твоей власти.

– Нет-нет, – сказала Карина и в один миг оказалась рядом с ним, взяла его голову в ладони и заставила поднять лицо. – Вставай! Мы на войне. Теперь мы братья.

Она его обняла, и Хиран Сак не знал, что делать с руками; в конце концов, он обхватил ими святую и закрыл глаза. Из складок черного одеяния все еще поднимались запахи иной реальности, и Хиран Сак воодушевился, вспомнив о Порте.

– Я заблудился, – проговорил он, не открывая глаз.

Почувствовал холодные ладони Карины на щеке и услышал:

– Мы найдем путь.

Потом ощутил, как его взяли за руку и повели через лес. Открыл глаза. Они оба шли сквозь ночную тьму, как будто она им принадлежала с самого сотворения мира. В левой руке Хиран Сак нес голову коня, ухватив за гриву.

Через некоторое время Хиран Сак увидел мерцающий вдали огонек: свечу на пороге маленькой кельи,

высеченной в скале, покрытой толстым и влажным мхом, – видимо, когда-то тут жил отшельник, пустынник, давным-давно покинувший село Рэдэчини. Его кости еще лежали грудой в углу кельи. На пороге Хирана Сака ждала Женщина-Тень со свечой в руке и синевато-серым лицом, полным боли и тревоги. Он хотел снова встать на колени, но Карина не позволила.

– Мы все братья, – прошептала она.

Они вошли, и Хиран Сак сел на бревно. Уронил голову коня на покрытый листвой пол и ненадолго закрыл глаза. Кости внутри его тела как будто рассыпались, а Скырба, заменявшая душу, словно воспарила; Хиран Сак отдыхал.

– Не все потеряно, – сказала Карина.

Хиран Сак открыл глаза и сглотнул, хоть во рту у него и пересохло.

– Я не думаю, что все вернулись в Порту. Я думаю, в лесу еще кто-то остался, должен был остаться. Мы соберемся и атакуем снова.

– Простите меня, святейш…

– Мы братья, – перебила Карина.

– Прости меня, – исправился Хиран Сак, – но как мы атакуем? У нас нет ни армии, ни оружия. Кто знает, сколько еще невидимок помогают этому проклятому монстру?

– Мы убили многих.

– Как? Когда?

– Недавно. Возле крепости. Мы их обескровили и подожгли.

– Недостаточно. Они еще остались.

– Мы можем их победить, – настаивала Карина.

– Как?

– Слово, брат. Справедливость на нашей стороне.

– Слово? Какое слово, сестра? Разве оно у нас есть?

Карина не ответила.

– Его у нас нет, – ответил Хиран Сак за нее.

Они немного помолчали. Женщина-Тень подошла к Хирану Саку и подняла голову коня, потом ушла с нею в темный угол кельи. Повернувшись спиной к обоим, принялась нашептывать слова, известные ей одной, проливая их на короткую шерсть мертвой головы.