Читать книгу "Ступени к Храму - Светлана Нергина"

В дверном проеме стоял Онзар.

Такой же, каким и был. Небрежно распущенная шнуровка рубашки, плотно сидящие замшевые брюки, кожаные сапоги. Дьявольский разлет бровей, бело-седые волосы, шелком разлившиеся по плечам, горьковатый серо-зеленый взгляд…

Сразу захотелось неуверенным движением запахнуть поплотнее ворот рубашки, смущенно закусить губу и опустить глаза, но…

Но я уже не тридцатилетняя ведьмочка, ничего не знающая и не умеющая. Между нами пропасть в пятьдесят лет. Так что я могу вести себя так, как мне хочется. То есть так, как не хочется ему.

Поэтому я независимо встряхиваю головой, обдавая его холодными брызгами, и многозначительно хмыкаю:

– Добрый.

Онзар чуть прищурился, вскинув левую бровь, облокотился на косяк и усмехнулся, принимая новые правила игры:

– Как вы себя чувствуете? Вы?..

А чего я, собственно, ждала? Что он бросится ко мне, заключит в пылкие объятия и начнет просить прощения, говоря о том, как он страдал эти пятьдесят лет? Смешно…

А мотивы женского романа с красавцем-брюнетом, отягощенным немереным количеством денег, комплексов и ума, берутся совсем не из жизни, а из бредовых иллюзий замученных женщин под тридцать, не отмеченных подобным – да и вообще никаким – красавцем.

– Ничего, бывало и хуже.

Угольные дуги бровей взметнулись вверх, губы искривились в удивленной усмешке.

Оценил… Жить стало немножко легче…

– Рад за вас.

Это его «вы» било по ушам оскорбительнее любого ругательства.

Ну и зачем? Зачем ты это сделал? Зачем было ставить меня в такое дурацкое положение?

Стою, как дура, в его же, судя по всему, рубашке, как пятьдесят лет назад одевалась по утрам. Волосы мокрые, ноги медленно замерзают – в таком виде лучше всего сидеть дома и болеть, но уж никак не вести язвительно-вежливые беседы с более чем достойным противником, да еще на его же поле. Зачем оно тебе было надо, Онзар?

– Кстати, очень хотелось бы уточнить – с какой целью вы решили посетить мое скромное гостеприимное жилище? – невозмутимо продолжал он, не спуская с меня внимательно-изучающего взгляда.

Я язвительно усмехнулась, зеркальным движением прислоняясь к дверце шкафа.

– Ваше… мм… малогостеприимное жилище я посетила с единственной целью – выяснить некоторые неясности, происходящие с окружающим миром и, возможно, вполне имеющие отношение к некромантии. Очень сильной некромантии. Причем чем скорее мне выпадет честь отсюда уйти – тем лучше.

– Отлично, – тихо проговорил он, слегка кивнув головой. – Боюсь, сейчас вести деловые разговоры мне некогда – мы поговорим как-нибудь потом.

– Я спешу, – непреклонно отчеканила я.

– Боюсь, это уже неважно, – расплылся в мерзкой ухмылке Онзар. – Вы и ваши подруги – мои пленницы, так что решать, что и когда с вами будет, могу только я.

– Какое милое гостеприимное жилище' – съязвила я.

– А вас что-то не устраивает?

– О да!

– Что же?

Я твердо скрестила руки на груди и принялась невозмутимым тоном перечислять, что мне не нравится:

– Во-первых, почему здесь нет полотенец? Во-вторых, где ведьмы и что с ними сейчас происходит? В-третьих, почему пленница должна влачить свое и без того безрадостное существование в еще более безрадостной обстановке серых голых стен и отсутствия окон? В-четвертых, где моя одежда?

Судя по всему, ему больше всего приглянулся четвертый вопрос. По крайней мере, остальные он наглейшим образом проигнорировал:

– Ваша одежда почти полностью сгорела, я бы не советовал вам ее больше носить.

– Обойдусь без ваших советов.

– Верю. Вы всегда любили самостоятельно набивать себе шишки. – Я гневно полыхнула глазами, и он поспешил добавить: – Но сейчас – не об этом. Почему бы вам не воспользоваться своей удивительной способностью переносить вещи через пространство?

Ах, он еще не в курсе столь великолепной новости? Что ж, порадую человека…

– Видите ли, – я непринужденно отошла от шкафа и села на кровать, накинув одеяло на озябшие плечи, – боюсь, я не могу этого сделать.

– Почему? – подозрительно прищурился он, ожидая очередного подвоха. И правильно – со мной по-другому нельзя.

– Потому, – я, все так же не обращая внимания на его присутствие, неторопливо взбивала подушку, – что моя магия исчерпалась и не восстановится еще несколько дней…

На миг мне показалось, что пятьдесят лет мне только приснились: с таким до боли знакомым встревоженным видом он пересек комнату и тремя на первый взгляд хаотично-небрежными движениями пропассировал мою ауру. Потом успокоенно выдохнул и вернулся к полюбившемуся косяку:

– Жаль.

– Мне тоже! – со всем сарказмом, на который была способна, откликнулась я.

– Жаль, что, даже имея немалый опыт за плечами, вы попались в столь примитивную ловушку, – невозмутимо продолжил он.

И, пока я возмущенно хватала ртом воздух, переваривая услышанное, безапелляционно заявил:

– Когда я захочу пообщаться с вами поближе – вам сообщат. Возможно, я учту ваши пожелания по поводу содержания пленников. До встречи, госпожа ведьма.

– До встречи, рильт, – зло прорычала я в закрывающуюся дверь.

На стене висело овальное зеркало в полный рост. Машинально глянув в серебристое стекло, я пришла в ужас. Оттуда на меня с не меньшим любопытством уставилось нечто однозначно неживое, ибо у живых существ просто не может быть настолько сияющей отличнейшим нездоровьем бледно-зеленоватой кожи с чудесным плесневелым оттенком и однозначно больных усталых глаз, оттененных черными кругами. Мокрые облезлые волосы и полупропитавшаяся стекающей с кончиков волос водой рубашка только добавляли колорита.

И вот с этим вусмерть замученным зомби Онзар еще смел спорить? Да где у него вообще совесть? Даже мне, увидев это в зеркале, захотелось аккуратненько положить свое хрупкое измученное тельце в уютный теплый гробик и оставить в покое. Можно – вечном.

– Никто не пинает дохлую собаку! – подвела я итог, аккуратно забираясь на кровать с ногами.

Итак, что у нас в активе?

Древо сошло с ума, решив нечаянно поубивать все живое; ведьмы сейчас сидят где-то невесть где и даже непонятно вообще, живы ли; меня почти сожгли на костре; отравили кожеядом и – Хранящие, позор-то какой! – едва не убил какой-то чахоточный глиняный голем. А еще…

Как он мог? Как он мог так со мной разговаривать? Неужели я и вправду жалкая неудачница, бродящая по Веткам, только чтобы скрыться от себя самой, чтобы заглушить вечную боль и сосущую пустоту одиночества?