Читать книгу "Мечтатель Стрэндж - Лэйни Тейлор"

Ее воля контролировала призраков, а его – баррикадировала им путь. Это был первоначальный обмен в диалоге могущества – без слов, только магия. Металлические арки стали жидкими и закрылись, чего не делали со дня смерти Скатиса, отрезав Минью от основного полка ее армии. Девочка стояла спиной к галерее, а мезартиум сливался бесшумно, но она ощутила потерю контроля над душами. Ее лицо напряглось. Призраки в саду наступали на Лазло сзади. Он даже не обернулся, но в металлической глотке Разаласа загрохотало предупредительное рычание.

Руби, Спэрроу и Ферал наблюдали за происходящим с затаенным дыханием.

Лазло и Минья встали лицом к лицу, и хотя они были не знакомы, их связывало нечто большее, чем труп Сарай. Минья, в отличие от Лазло, обо всем догадалась. Этот фаранджи контролировал мезартиум, а значит, он – сын Скатиса.

И, соответственно, ее брат.

Но это открытие не пробудило в ней родственных чувств – только опаляющую горечь, что он унаследовал ее дар и жил припеваючи, в то время как она отчаянно в нем нуждалась.

Откуда он взялся?!

Должно быть, это тот парень, благодаря которому Сарай стала такой дерзкой. «Я знаю, что человека может не воротить от моего вида, – сказала она, пылая непокорностью, которой Минья раньше в ней не замечала. – Потому что один меня видел, и ему вполне нравится мой вид».

Что ж, либо ее ввели в заблуждение, либо она лгала. Это не человек.

Чудище повернулось к призракам, а парень – к девочке. Секунды дышали напряжением. Едва сдерживаемой силой. В Минье Лазло видел беспощадного ребенка, пытавшегося его убить и чья преданность кровопролитию наполняла Сарай отчаянием. Он видел врага, а посему его ярость нашла цель.

Но! Она враг, который ловит призраков как бабочек в сети, а он – юноша с погибшей возлюбленной на руках.

Лазло упал перед ней на колени. Согнувшись над своей ношей, опустился на пятки, чтобы оказаться на одном уровне с девочкой. Он посмотрел ей в глаза и, не увидев там ни капли сочувствия, ни намека на человечность, приготовился к борьбе.

– Ее душа, – выдавил Лазло, и его голос еще никогда не звучал так хрипло, будто в горле булькала кровь. Он не знал, как все работает или что это будет значить. Только то, что какую-то часть Сарай еще можно спасти – нужно спасти. – Ты должна ее поймать.

Кто-то другой – практически кто угодно – увидел бы его печаль и простил бы командный тон.

Но не Минья.

Она и так была твердо намерена поймать душу Сарай. К ней девочка и прислушивалась. Стоило ей узнать, что Сарай упала, как она вытянула свои чувства до предела, ожидая, едва дыша, следя за верными признаками пролетавших мимо погибших. Вот каково это: ты прислушиваешься, но не ушами, а всем своим естеством. И, как и в случае со слухом, легкое прикосновение души может заглушить более близкое, громкое присутствие.

К примеру, этого высокомерного чужака, вторгшегося к ним на крылатом металлическом монстре.

Он осмелился явиться сюда и отвлечь ее, чтобы приказать сделать то, чем она и так занималась!

Будто если бы не он, она бы позволила Сарай исчезнуть!

– Да кем ты себя возомнил?! – прошипела Минья сквозь стиснутые зубы.

А кем Лазло себя возомнил? Сиротой, божьим отпрыском, библиотекарем, героем? Может, он все в совокупности, но единственный ответ, пришедший в голову, и единственно важный в данном контексте был «Сарай»: кем она ему приходилась, а он – ей.

– Я… Сарай моя… – начал он, но не закончил. Для них не было подходящего слова. Не супруги, не жених с невестой – когда бы они успели принести друг другу клятву? Еще не любовники – но уже и не друзья. Поэтому он замялся с ответом, оставив его незаконченным, по-своему простым и совершенно правдивым. Сарай – его, а он – ее.

– Сарай твоя кто? – требовательно спросила Минья с нарастающим гневом. – Ты ее защитник? Против меня? – Ее выводило из себя то, как Лазло держал тело девушки – словно та принадлежала ему, словно он мог дорожить ею больше, чем собственная семья. – Оставь ее и уходи, – прорычала девочка, – если хочешь жить.

Жить? Лазло ощутил прилив смеха. В нем бурлила новая сила. Такое впечатление, будто внутри него бушевала буря, готовясь прорваться сквозь плоть.

– Я никуда не уйду, – заявил он с ничуть не меньшей яростью. Для Миньи это прозвучало как вызов, брошенный ее родным и дому – всему, на что она потратила свою жизнь, во что вкладывала душу – каждую секунду каждого дня, с тех пор как хлынула божественная кровь и она спасла тех, кого могла унести.

Но спасение было только началом. В них нужно было поддерживать жизнь – в четырех младенцах на ее попечении, когда она сама была всего лишь травмированным ребенком, живущим на месте преступления вместе с трупами и призраками. В те ранние недели и месяцы ее разум формировался по отчаянному образцу, с единственной целью – сохранить жизнь, пока она отдавала себя целиком и постепенно сгорала изнутри. Другого пути Минья не знала. От нее ничего не осталось, ничего, даже сил на рост. Посредством чистой свирепой воли Минья вложила все, даже свою жизненную силу, в эту колоссальную магию, необходимую для того, чтобы сдерживать призраков и обеспечивать безопасность своим подопечным – и не только безопасность, но и любовь. В лице Старшей Эллен она подарила им мать, насколько это было возможно. Вкладывая в эту задачу всю свою сущность, девочка затормозила, очернила себя, извела до костей. Минья уже не ребенок. Она вряд ли человек. Минья – цель, и она не шла на такие жертвы, не отдавала всю себя ради того, чтобы потерять контроль сейчас.

Ее тело источало силу. Руби, Ферал и Спэрроу вскрикнули, когда дюжина призраков, остававшихся в саду – среди них и Старшая Эллен, – очнулись и кинулись на Лазло с ножами и мясными крюками. Руки Старшей Эллен превратились в когти, а зубы выросли в клыки, которые нагнали бы страх даже на Разаласа Скатиса.

Лазло не тратил времени на размышления. От высоченной металлической стены, огораживающей сад – и составляющей плечи и шею серафима, – начала опадать огромная волна жидкого металла и литься вниз, сверкая в первых лучах восходящего солнца. Она сформировала барьер между Лазло и основным натиском врагов. В ту же секунду Разалас прыгнул. Существо не разменивалось на мелочи с призраками, а сразу сбило Минью с ног, как котенок игрушку, прижав ее грудь к земле металлическим копытом.

Все произошло так быстро: блеснуло голубое пятно – и вот она уже повержена. Из Миньи вышел весь воздух, а из Лазло… вся ярость. Кем бы ни была эта жестокая маленькая девочка – его несостоявшейся убийцей минимум, – вид того, как она распласталась под Разаласом, устыдил юношу. Ее ноги были невероятно тонкими, одежда – такой же рваной, как у нищих в Грине. Она не сдавалась. Ее призраки продолжали наступать, но металл двигался одновременно с ними, блокируя, выхватывая оружие и смыкаясь вокруг них. Они не могли приблизиться.

Лазло присел рядом с Миньей. Она брыкалась, и Разалас увеличил натиск своего элегантного копыта на ее грудь. Достаточно, чтобы удержать, но не причинить вреда. Глаза Миньи горели черным. Она ненавидела жалость, читающуюся на лице Лазло. Это в тысячу раз хуже, чем его ярость. Минья сцепила зубы, остановила нападение призраков и сплюнула: