Читать книгу "Арабская кровь - Таня Валько"

– Откуда ты знаешь?

– Муаид звонил.

– Я не села на судно, – сообщает Марыся и ожидает лавины обвинений и упреков, но слышит только тишину. – Не хотела выезжать без тебя, извини. Повстанцы должны были подвезти меня до Налута, – врет она и не краснеет, хотя чувствует, что муж весь превратился в слух, стараясь выловить какое-нибудь слово или фразу, которые помогли бы понять бурную польскую речь. – Планы немного изменились, но я уже в безопасности и еду.

– Надеешься преодолеть половину охваченной войной Ливии?! – шепчет мать, но в ее голосе слышится напряжение и неодобрение. – Ты что, с ума сошла, моя неисправимая, придурковатая дочь?! – взрывается Дорота.

– Мы уже оставили за собой большую часть пути и теперь ближе, а не дальше от тебя, – спокойно объясняет Марыся, не обращая внимания на обидные слова матери.

– Добираешься автостопом или подговорила этого глупого Рашида, чтобы он что-нибудь организовал? Подобралась пара идиотов!

Дорота не выдерживает и решает основательно отчитать свою безрассудную дочь.

– Мне Муаид рассказал, как ты там хорошо проводила время! – добавляет она осуждающе. – Бедолага пытался объяснить, что, увы, не уследил!

– Родная моя, я еду с Хамидом! – Марыся повышает голос в надежде прервать свою расходившуюся не на шутку мать. От ужаса, что ее измена уже известна стольким людям, молодую женщину трясет. Хорошо, что она говорила по-польски и только что отыскавшийся муж не понимает ни одного слова обвинений в ее сторону. Марыся вздыхает с облегчением.

– Привет, Дорота. – Саудовец, слыша свое имя, берет трубку у расстроенной жены. – Надеюсь безопасно довезти твою дочь до Налута. – Он доброжелательно смеется. – Она упряма, как ослица, и ничего с этим не поделаешь. Если хочет к маме, то нужно добраться к маме, хоть вокруг все гремит и горит, – поясняет он. – Тебе же остается или любить, или относиться к этому как к должному. И только.

– Хамид, как приятно тебя слышать! – Дорота мгновенно успокаивается. – Позаботься об этой маленькой сумасшедшей. Я вас жду, но скажи мне, откуда вы едете, со стороны Зувары, Сурмана или с востока? Над Джефреном развевается уже новый флаг, и он свободен. Но не суйтесь на Зинтан. Оттуда регулярно поступает больше всего раненых. Буквально раз в неделю они делают из этого города военный полигон. Пожалуй, не успокоятся, пока полностью не сровняют его с землей.

– Мы забрались в отдаленный район Джаду, так что здесь относительно спокойно, – говорит довольный собой мужчина.

– Но не съезжайте с главной дороги! Не суйтесь ни на какие короткие дороги! Все тропки и высохшие русла рек заминированы. Вчера привезли к нам остатки транспорта с гуманитарной помощью, который въехал на один такой путь. Немного от него осталось. А от водителей только ошметки. Скорее всего, под медикаментами было снаряжение. Страшно! Сколько времени продлится разминирование этой большой страны? Сколько лет после войны дети будут гибнуть или терять руки и ноги на скрытых минах и невзорвавшихся снарядах?! – возмущается женщина. – У нас столько маленьких пациентов! Потому я и не могу спокойно говорить на эту тему, – поясняет она свое волнение.

– Я соскучилась, мама. – Марыся снова берет трубку. – Даже несмотря на то, что ты все время меня сволочишь.

Польское произношение Марыси по-прежнему немного неправильное, но ей удается выгрести из памяти противное словечко Дарьи.

– Ты маленькая скандалистка! – Дорота на этот раз не реагирует на грубое слово, хотя ей очень не нравится, когда ее дети используют в речи ругательства. – Ты так счастлива в жизни, просто в рубашке родилась! Я люблю тебя, доченька моя! – признается она дрожащим голосом. – Приезжай как можно быстрее, и мы уже никогда не расстанемся. Никогда-никогда…

– Обещай, – просит Марыся, но не дожидается ответа. Слышит только помехи на линии, а через минуту телефон уже не работает.

* * *

Дорота уже привыкла и к ежедневному труду, и к недостаткам горной местности, и к тяжелой работе в больнице. Женщину окружают любовь и уважение, чего в ее жизни до сих пор никогда не было. Для местных жителей и пациентов она европейская госпожа доктор и та, которая их не бросила. Ее украинская подруга Зина тут же по приезде поселила ее в брошенном польским доктором домике на территории больничного городка. Это, пожалуй, самое лучшее жилье. Но для избалованной судьбой Дороты это обычная консервная банка с высверленными отверстиями для вентиляции – окнами и дверью. И все же в ее распоряжении две уютные комнатки за высокой больничной стеной. Женщину охраняют иммунитет службы здравоохранения и Женевская конвенция.

Дорота чувствует себя здесь в безопасности, она удовлетворена и почти счастлива. Сама не понимает, как это возможно, ведь ее семья, любимый Лукаш, Дарья и Адаш, так далеко. Она беспокоится о них день и ночь. Редкие телефонные разговоры не приносят никому радости, подтверждают только, что она по-прежнему жива. К тому же Марыся в двух сотнях километров от матери, тоже в неоднозначной ситуации.

Больше всего Дорота волнуется именно за нее. Какая она еще инфантильная! Какая безответственная! И к тому же упрямая! Последнее нервирует Дороту больше всего. Уже давно могла бы покинуть Ливию или через границу с Тунисом, или пароходом. Если бы тогда села с ней в машину Ахмеда. Будь они вдвоем, ничего бы не случилось. И не пришлось бы участвовать в гражданской войне чужой им страны. Не смотрели бы на ужасы, которые тут творятся.

У женщины после происшествия с бывшим мужем и наемником, который хотел застрелить ее, фобия. Дорота старается вообще не покидать стен больницы. Она боится всего и всех. Если бы она захотела, то давно уже могла бы бежать через Вазин – ближайший переход границы, который от Налута всего в сорока километрах.

Когда была большая перевозка раненых, под белыми флагами с красным крестом и полумесяцем в сопровождении союзных воздушных сил, Зина, видя состояние подруги, попыталась уговорить ее. Но Дорота боялась переступить порог больницы. Женщина убедила себя в том, что она хорошо тут устроилась и выйдет из этого безопасного убежища только после того, когда смолкнут все выстрелы. Она уже достаточно подвергала свою жизнь опасности, часто рисковала и принимала глупые решения. Сейчас время думать. Ей не раз приходилось видеть горцев-связистов, которые доставляли им продовольствие с безопасных ферм. Они смеялись и шутили, полные сил и здоровья, а через минуту их привозили искалеченными, без рук или ног. Как она может решиться ехать по стране, территории которой переходят из рук в руки? Люди настолько обезумели, что готовы перегрызть горло, чтобы свести счеты. И этому не видно конца. Какая-то нездоровая ситуация! Паранойя! Что касается налетов НАТО, то, возможно, в Триполи или Бенгази это помогает, но только не здесь!

Женщина неоднократно приходила к выводу, что в горах Нафуса, как в Афганистане, слишком много тайных, мало известных тропок, пещер и тоннелей, в которых можно незаметно укрыться и поджидать врага. «Эта война будет тянуться бесконечно, – думает она, ежедневно сталкиваясь с реалиями противостояния. – Хорошо, что Марыся нашлась и находится под опекой рассудительного Хамида. С ним я поеду хоть на край света. Впрочем, нужно будет все спокойно спланировать и проверить. Мы не бросимся в сторону Туниса или Триполи, когда там будут идти тяжелые бои».