Читать книгу "Рассвет наступит неизбежно - Франсин Риверс"

«Так ли, Господи?» — недоверчиво прошептал он.

И меч тоже.

«Иисус, Ты хочешь, чтобы я умер?»

Юный хатт пошел на Феофила с дикой улыбкой, приготовившись изрубить его своим убийственным мечом.

Тот, кто живет с мечом, от меча и погибнет.

Феофил вдохнул через нос полные легкие воздуха и сделал резкий выдох через рот. «Да будет так». Он отбросил от себя и меч.

Рольф от удивления остановился и уставился на Феофила непонимающим взглядом.

— Ты что делаешь? — закричал Атрет, которому показалось, что теперь не осталось никакой надежды на благополучный исход. Феофил даже не повернулся в его сторону.

«Господи, Господи! — молился Феофил. — Неужели мне суждено умереть в неравной битве? Неужели я позволю ему изрезать меня на куски, как ягненка на бойне? Я думал, что пришел сюда, чтобы остановить войну».

Иисус Навин. Самсон. Давид. Эти имена застучали в голове Феофила, подобно набату. Иисус Навин. Самсон. Давид.

Убей его! — закричал Гундрид, не испытывая в тот момент ничего, кроме страха. — Убей его скорее!

Воины дружно встали, когда Рольф снова пошел на Феофила, и разом закричали: «Тиваз!». Рольф замахнулся своей спатой с такой силой, что легко мог бы рассечь тело Феофила пополам. Но Феофил резко отпрянул влево, моментально развернулся и нанес кулаком тяжелый удар в голову Рольфу. На шлеме германца появилась вмятина, а сам юноша не удержался и опустился на колено.

Феофил отступил и приготовился к новому нападению. Атрет глядел на него, не веря своим глазам. «Добивай его!»

Но Феофил не стал этого делать. Рольф встал, тряся головой. Феофил не шевелился. Рольф повернулся к нему, глядя затуманенным взглядом. Он тяжело дышал, его лицо раскраснелось. Не успел он сообразить, что к чему, как снова бросился вперед с мечом наперевес.

С проворством юного атлета Феофил нырнул вниз и со всей силы ударил противника кулаком в грудь. Рольф зашатался, но не отступил. Сделав резкий выдох, Феофил снова ударил его в грудь, но этот раз вложив в удар всю душу. Молодой воин рухнул, как подрубленное дерево. Он стал жадно ловить ртом воздух, но через несколько секунд обмяк и замер, широко раскинув руки и ноги.

Все вокруг замерли и, казалось, не дышали. Схватка продолжалась меньше минуты, и их самый сильный воин теперь, поверженный, лежал на земле.

— Слава Тебе за все, Господи Боже, — как можно громче воскликнул Феофил. Он поднял голову, повернулся и посмотрел в глаза жрецу.

Гундрид дрожал от страха. В вечернем воздухе повисла напряженная тишина.

Феофил опустился на колено возле Рольфа и приложил ладонь к шее воина. Он тут же почувствовал частое биение пульса. Приложив руку к груди Рольфа, он ощутил, что она колышется. Германец снова дышал. Феофил взял спату из рук Рольфа и встал. Взглянув на Атрета, он увидел, что его друг не может совладать с охватившими его эмоциями. Ведь поверженным у ног римлянина лежал хаттский воин, его соплеменник, даже родственник.

Феофил оглядел всех, кто стоял вокруг него. По их лицам он видел, что они не в состоянии поверить в происходящее. Хольт закрыл глаза, потому что у ног Феофила лежал не кто иной, как сын его родного брата. И ни один из собравшихся даже не пошевелился, чтобы помешать римлянину добить Рольфа. Это было делом чести.

Феофил воткнул спату в землю, рядом с Рольфом.

Поразившись такому поступку, жрец внимательно вгляделся в лицо римлянина. Спустя мгновение он медленно кивнул:

— Союза не будет.

37

Хотя взрослые сельчане даже после той ночи продолжали избегать Феофила, дети постепенно перестали его бояться. Работая, он что–то напевал, и дети приходили его слушать. Поначалу они держались поодаль, прячась за деревьями или взбираясь на них и глядя на римлянина с веток. Но со временем они осмелели. Один особенно смелый малыш, сидя на ветке, однажды задал ему какой–то вопрос, и Феофил прервал работу и ответил ему. Ответ его прозвучал очень тепло и приветливо, и детвора спустилась со своих высоких укрытий, расселась на траве под солнцем и стала слушать его.

Феофил рассказывал детям разные истории.

Одна молодая мама, встревожившись пропажей сына, пошла его искать и нашла ребенка возле Феофила.

— Нельзя тебе сюда ходить. Аномия сказала, чтобы ты держался подальше от этого человека. Или ты хочешь, чтобы на всех нас пал гнев Тиваза?

Малыш недовольно поморщился.

— Но я хочу дослушать историю.

— Ты должен слушаться маму, — мягко сказал ему Феофил. — А историю эту я тебе как–нибудь в другой раз доскажу.

— И вы все, — обратилась мать к остальным детям, замахав на них рукой. — Идите домой и оставьте этого человека в покое, пока Аномия вас тут не увидела. Пошли!

Феофил еще долго сидел в одиночестве, опустив голову. Потом он вздохнул, поднялся и вернулся к своей работе — стал обдирать кору и обтесывать бревна для своего грубенхауза. Спустя какое–то время он почувствовал, что кто–то следит за ним. Остановившись, он огляделся и увидел какого–то человека, стоявшего поодаль, среди деревьев. Он не мог различить, кто это, а человек продолжал стоять и не приближался к нему. Феофил вернулся к работе. Когда же он снова посмотрел в ту сторону минуту спустя, человека уже не было.

* * *

Рицпа устала слушать, как Атрет и Вар все время о чем–то горячо спорят и кричат друг на друга. У нее уже разламывалась голова. Казалось, хатты вообще не могли начать ни одного разговора, как следует перед этим не напившись. К их разговорам и спорам присоединялись другие гости, и вскоре весь длинный дом наполнялся воинами, которые, как правило, успели выпить перед этим либо пива, либо меда. Даже молодой Рольф приходил на такие сборища, мрачно сидел возле стены, глядел своими красивыми голубыми глазами на спорщиков, слушал, но сам в разговоры не вмешивался.

Упрямое нежелание Вара слушать наталкивалось на едкий сарказм Атрета. Когда ядовитые замечания Атрета доводили брата до бешенства, Рицпе становилось не по себе. Неужели Атрет забыл все то, чему его учил Феофил?

Ей хотелось, чтобы рядом с ней в такие минуты была Фрейя, потому что мать Атрета знала, как переводить подобные споры в разумное русло, но Фрейя находилась в священном лесу, занимаясь медитацией и молясь Тивазу.

Боже, помоги ей все понять!

Рицпе хотелось закричать, чтобы они прекратили спорить, но она понимала, что пользы от этого не будет никакой. Что бы она ни говорила, никто ее не слушал, даже Атрет, когда был поглощен спором. Поначалу она думала, что к ней так относятся просто потому, что она женщина. Но к другим женщинам здесь относились с уважением. Их слушали. К их словам прислушивались.

Атрет сказал ей, что у хаттов домашнее хозяйство доверено женщине, а оружие и защита племени — мужчине. Брак у хаттов — это партнерские отношения на всю жизнь, и женщина участвует в делах мужчины. Она приносит еду на поле брани и иногда даже остается там, чтобы морально поддержать сражающихся мужа и сыновей. Мужчины племени верили, что любой женщине присуща некая святость и дар пророчества, поэтому неудивительно, что к Фрейе и Аномии относились с величайшим почтением и трепетом.