Читать книгу "Третий звонок - Михаил Козаков"

Мечтаю о Шолом-Алейхеме для ТВ, для него же о Шекспире. Но пока это все мечты. Хотя пытаюсь их осуществить. Но скажу прямо, сложно плыть против течения, особенно в серной кислоте.

Ладно. Поживем (если поживем!) – увидим…

– В общем, кое-чем гордишься?

– Не сочти меня моралистом, но гордиться сделанным не следует хотя бы потому, что пустой сосуд (ты) был наполнен совсем не тобой. Как максимум – ты иногда вправе порадоваться, поблагодарить Бога, а также сотоварищей по работе. Не последнее дело везение, сложившиеся в твою пользу во многом случайные обстоятельства и совпадения.

– К перу тянет?

– Иногда. Но очень много (и это прекрасно) практических дел. Ведь и зарабатывать нужно. Дети-то еще не подняты, я имею в виду младших, да и самому, хотя мне не так много надо, пока здоров, тоже кушать хочется… Стало быть надо где-то подсняться как актеру (режиссура дает крайне мало, мне во всяком случае), ну хоть в эпизодах разных, мотаться по всем городам и весям с концертами. А к перу? Я ведь не считаю себя писателем. Просто иногда хочется что-то записать, остановить мгновение, которое, по словам Бродского, «не столь прекрасно, сколь неповторимо».

– А как с вечной проблемой одиночества, ведь живешь один?

– Сказано: «не дано человеку единому быти», вот и женимся. Беда в том, что, как правило, человек одинок и в браке. Хотя я лично всегда искренне искал счастья именно в браке. На время находил, но лишь на время. Все оправдание брака – дети. Но тут я преуспел. Хотя страх одиночества меня преследует. Помогают друзья, работа, что-то еще.

– Алкоголь?

– В том числе и он, окаянный…

– Пьянство – грех?

– Ну… На эту сакраментальную тему я когда-то записал размышление под банальным заголовком «Пить или не пить…»

Я часто, наблюдая за собой, и не только за собой задумывался: почему многие актеры пьют? Губительно пьют. Гибнут от водки. Дисквалифицируются из-за нее. Губят свою карьеру, пропивают талант. И ведь знают (я в том числе), к чему ведет пьянство. Уже наутро клянешь себя, материшь, стесняешься самого себя, боишься смотреть людям в глаза. Валяешься в ногах у жены, умоляя простить тебя, объясняя, что был в беспамятстве, что это был не ты, что это – клянусь тебе – больше никогда не повторится, что ты готов лечиться, что и сам все понимаешь про свой порок, что вот даже самому тебе непонятно, зачем вчера ты сам себе и людям испортил праздник, ведь праздник-то был твой и люди после твоего удачного спектакля, концерта, премьеры с любовью и благодарностью к тебе пришли тебя поздравить, а ты, как последняя свинья, бомж, водопроводчик (почему-то достается именно сантехникам), хам и матерщинник, который еще смеет называться интеллигентом, – устроил всем, любящим и уважающим тебя, – это скотское представление, показал себя в твоей истинной красе. И как с тобой жить дальше и возможно ли жить вообще с больным человеком?..

Сколько, сколько раз со мной время от времени случалось такое за мою длинную жизнь! Каким-то чудом я не спился вконец, не страдал непрекращающимися длительными запоями, а напротив, замолив грехи, начинал трудиться с утроенной силой и отдачей и даже иногда чего-то достигал, и мне даже что-то с похмелья приоткрывалось… Затем следовал новый срыв. И сказка про белого бычка…

Назвать себя всерьез больным человеком, алкоголиком, тем более генетическим алкоголиком, я не могу.

Труд, ответственность перед работой, любовь к ней, наконец, как к любимой игрушке, единственному занятию, которое я любил, уж во всяком случае более всех остальных предпочитал (веселью в компаниях, сексу, деньгам, даже семейным радостям), удержала меня без особых усилий от алкоголизма. Но жизни без водки я тоже себе не представлял. Был у меня длительный период (год-два? Не помню), когда я не притрагивался к спиртному вообще. Это было условие, поставленное моей женой Региной. Настал час, и я вновь стал выпивать и время от времени впадать в безумство. В таких случаях говорят: пей, но знай свою меру. Вот погляди на такого-то, он тоже пьет, пьянеет, но все в рамках приличий. Ты же делаешься часто агрессивным, не помнишь себя, ведь не помнишь или все-таки помнишь?

Не помню, отвечаю я, и это истинная правда. Причем прекрасно (с некоторой натяжкой) помню и, честно говоря, готов и сегодня в трезвом виде подписаться под всем, что вчера наговорил, и, может быть, не в такой резкой (хорошо, пусть отвратительной) форме. Да, бывало и так, хотя я был вынужден потом извиняться (добавлю: исключительно из дипломатических соображений и просто за то, что был нетрезв. Пьяный человек – всегда виноватый человек).

Часто я говорил себе: пей только с теми, кто понимает и любит тебя, а главное с теми, кого понимаешь и любишь ты сам.

Но много ли таких у каждого из нас на свете? А выпить-то тянет, и, начав, никогда не знаешь, чем это все закончится. И не обязательно по твоей вине. Рядом сидят люди, которые, между прочим, тоже, как правило, пьют.

Пусть и немного, в меру. Но у них развязываются языки: и они глупой шуткой, неточностью вполне могут обнаружить свое внутреннее хамство, зависть, злобу и т. д. и т. п. А ты, уже под парами, не считаешь нужным скрыть от них замеченное тобою, и тут-то начинаются застольные конфликты, которые, вполне возможно, не сегодня и даже не вчера возникли, а скрыто существовали иногда годами и лишь до времени ты или он, она сглаживали, прикрывали, скрывали истинное положение вещей… Трезвый человек все увидит и найдет в себе силы промолчать или просто-напросто отойдет в сторону, покинет собеседника и будет переживать наедине с самим собой, что подчас приводит к преждевременным инфарктам и чудовищным депрессиям…

Так какой же выход из безвыходного положения? Нет единственно верного выхода. Нет. Но разве что бросить пить и начать колоться или курить анашу. Но говорят, что и это ничуть не лучше.

Так почему же все-таки актеры пьют? Хотя, как известно, пьют люди всех профессий, особенно в России.

«Для пьянства много есть причин», как писал Маршак. Заканчивалось так: «И просто пьянство без причин».

– Ну хорошо, почему пьешь ты, ты сам?

– Мне иногда кажется, что в первую очередь из-за того, что я актер.

Актер – действительно очень странная профессия. Как это ни глупо и отвратительно звучит. Актер должен, ну просто обязан, быть влюблен в себя. Даже самый умный актер, ироничный, самоироничный, понимающий относительность всего и вся, и в первую очередь ограниченность своего дарования, не смеющий даже в мечтах сравниться с гениями, которых он чтит и которым поклоняется, без любви к себе обходиться просто не имеет права.

Парадокс: если актер не любит себя, не считает себя уникальной, неповторимой индивидуальностью, если он теряет эту нарциссическую любовь к себе, к своему дару, к своей «неповторимой» манере чувствовать, мыслить, говорить, двигаться, играть, то он смело может бросать свое ремесло. «Талант – это вера в себя», – говорит М. Горький, вкладывая, между прочим, эту фразу в уста как раз Актера, отравленного алкоголем…