Читать книгу "Взлеты и падения государств. Силы перемен в посткризисном мире - Ручир Шарма"

На пике нефтяного бума Москва демонстрировала расцвет нефтедекаданса: по улицам носились “бентли” и “майбахи”, а потоки черной икры не иссякали до рассвета. К концу прошлого года, когда менее чем за полтора года цена на нефть упала со ста десяти долларов ниже пятидесяти, на горизонте забрезжила новая реальность. Рубль потерял более половины своей цены относительно доллара, и Москва стала таким дешевым городом, каким не была уже много лет. И скромным. Во время приезда осенью 2015-го моих коллег возили в практичном седане – “тойота камри”. Из-за падения рубля столько разочарованных россиян были вынуждены отказаться от отдыха на Средиземном море, что глава Ростуризма Олег Сафонов счел необходимым напомнить им, что “тяга к морскому побережью” стала модной недавно: “Наши предки, даже обеспеченные, не ездили массово на заграничные моря”.

В контексте новой реальности Путин стал оборонять экономические рубежи. В пропагандистских материалах воспевается его роль защитника величия России во враждебном мире; и для поддержания этого образа он старается избавить Россию от зависимости и обязательств перед иностранцами. Хотя частный внутренний долг России быстро растет, а это плохой знак согласно кредитному правилу, за последний год она вернула несколько миллиардов долларов в счет погашения иностранных кредитов. И вместо опустошения казны для защиты рубля на валютных рынках правительство Путина в прошлом году мудро отпустило рубль в свободное плавание, позволив его стоимости упасть. Хотя цена нефти в долларах падает, каждый доллар нефтяных доходов стоит теперь вдвое больше рублей, а именно это и важно для госбюджета. В сочетании с сокращением государственных расходов падающий рубль значительно улучшил прогнозы в отношении государственного дефицита. Если совсем недавно, в 2014 году, для сведения баланса России было нужно, чтобы нефтяные цены держались не ниже уровня ста долларов за баррель, то теперь она может свести баланс при ценах около пятидесяти долларов. Это надежная защита от иностранного давления, особенно на фоне того, что крупнейшим поставщикам нефти от Нигерии до Саудовской Аравии для сведения баланса необходима цена около восьмидесяти долларов.

Беда экономической стратегии Путина в том, что она нацелена только на защиту от внешнего влияния, без всяких попыток перейти в наступление, подстегнув рост национальной экономики. В отношении двух важнейших проблем посткризисной эпохи – снижения долговой нагрузки и сокращения населения – рейтинг России по сравнению с другими развивающимися странами низок: население стремительно стареет, а частный внутренний долг растет. В отношении третьей важной проблемы – деглобализации – Россия стала одним из главных препятствий на пути мировой торговли. С 2008-го до конца 2015 года Россия ввела в торговой сфере около пятисот протекционистских мер, заняв по этому показателю второе место в мире после Индии.

Даже ближайшие советники Путина в частных беседах признают, что, поскольку рост российского ВВП упал до 2 % в начале 2012 года, задолго до обвала нефтяных цен, развитие экономики тормозит не одна нефть. Сотрудники Министерства финансов однажды показали нам мрачную диаграмму, показывавшую, что в течение последних нескольких лет инвестиции постоянно снижались, упав ниже 20 % ВВП; это один из самых низких уровней среди крупных развивающихся экономик. И нет никакого плана по изменению такого положения дел.

Турция и Ближний Восток

В Турции происходит примерно то же, что и в России. Несмотря на отсутствие в стране нефти и других природных ресурсов, Турция так же склонна к стагфляции, как и сырьевые экономики. Реджеп Тайип Эрдоган пришел к власти как харизматичный реформатор, понимающий, что Турции необходимо взять контроль над расходами и победить гиперинфляцию, однако он руководит страной уже тринадцатый год, и его пыл угас. Его правительство ужесточает контроль над экономикой, а сам он, кажется, утратил понимание экономических законов. За последнюю пару лет Эрдоган вступал в публичные перепалки с Центробанком, безосновательно утверждая, что в ответ на повышение инфляции нужно снижать процентные ставки. Кроме всего прочего, низкие процентные ставки, по его словам, уберегают мусульманские банки от нарушения религиозного запрета на ростовщичество, из чего можно сделать вывод, что в Турции экономикой начинают управлять религиозные законы.

Таким образом, Турция – еще одна бывшая звезда экономики, глубоко погрузившаяся ныне в категорию ужасных. Охвативший ее кредитный запой – второй в мире по масштабам после китайского: за последние пять лет частные кредиты выросли более чем на 35 процентных пунктов относительно ВВП. Поскольку вся используемая в стране нефть импортируется из-за рубежа, крушение нефтяных цен должно было бы очень быстро вывести счет текущих операций из красной зоны. Однако экспорт из Турции настолько слаб, что счет текущих операций корректировался довольно медленно, так что дефицит только сейчас начинает опускаться ниже 5 % ВВП, выходя таким образом из опасной зоны. В условиях падения экономики и роста инфляции правящая партия Эрдогана (Партия справедливости и развития) в прошлом мае потеряла большинство в парламенте, но семь месяцев спустя на внеочередных выборах снова его набрала, сыграв на страхе населения перед террористическими атаками и подъемом Исламского государства[55]. Победа в таких напряженных условиях, весьма вероятно, подогреет в партии популистские и националистические настроения. Таким образом, у Турции высоким остается рейтинг лишь по двум правилам: демографическому и географическому, поскольку рабочая сила в стране растет с хорошей скоростью, а экономический рост происходит равномерно по всей стране.

Однако близость Турции к богатым нефтью странам Ближнего Востока – особенно расположенным в зоне Персидского залива, которым тоже грозит опасность, – уже не приносит ей прежней выгоды. Дешевизна валюты дает реальный выигрыш, когда ее цена определяется рынком, а не правительством, а базовой проблемой Саудовской Аравии и других монархий Персидского залива является привязка их валюты к доллару. В результате падение нефтяных цен не снижает стоимости их валют и не помогает свести баланс, как это происходит в России.

Бюджетные проблемы стран Персидского залива увеличились, когда они повысили государственные расходы в попытке погасить политические волнения, охватившие арабский мир. В прошлом январе в Саудовской Аравии короновали нового короля, который немедленно принялся раздавать новые льготы, включая пособия в размере двухмесячной зарплаты солдатам, пенсионерам, государственным стипендиатам и госслужащим, то есть половине населения страны. В прошлом году государственный бюджет, который еще в 2012 году имел двузначный профицит, скатился к дефициту в размере 15 % ВВП – наихудший уровень среди крупных развивающихся экономик. Многие соседи королевства находятся в аналогичном положении, и зона Персидского залива сейчас представляет собой полную противоположность Южной Азии: это единственный в мире регион, где в ближайшие годы все экономики с большой вероятностью замедлят свой рост.

Африка

Нет никакого смысла говорить о группах развивающихся стран в целом, а Африка – это пятьдесят три страны, в двух третях которых население под двадцать миллионов, и почти у половины экономик ВВП меньше десяти миллиардов в год. Это треть экономики штата Вермонт. За немногими исключениями, особенно ярким из которых является ЮАР, в этих странах нет хорошо развитых институтов, статистика по ним весьма обрывочна, и иностранным аналитикам трудно раздобыть надежные данные. Но те тенденции, которые поддаются измерению, говорят о повороте к худшему. Число африканских стран, растущих быстрее шести процентов, упало с двадцати двух в 2010-м до девяти в 2015-м. А число тех, где инфляция выше десяти процентов, выросло с четырех до десяти.