Читать книгу "Беспокойное лето 1927 - Билл Брайсон"

2 сентября, по пути в Шайенн в Вайоминге, Чарльз Линдберг пролетел над средней школой Рэпид-Сити и Государственным охотничьим домом, где Кулиджи устроили себе летнюю резиденцию. Президент Кулидж вышел из дома и помахал платком. Линдберг сбросил специально подготовленные послания в обоих местах. Послание у охотничьего дома так и не нашли.

Ответственные за проведение турне, видя ужасное состояние Линдберга, установили правило, согласно которому он должен был встречаться с публикой не более четырех с половиной часов в день – два с половиной часа процессий и речей днем и два часа банкетов вечером. Весь график пришлось сжать.

Газеты продолжали публиковать новости о продвижении Линдберга по стране, но, скорее, уже из чувства долга, чем из энтузиазма. Лишь изредка происходило что-то выбивающееся из обыденности. В городе Абилин, штат Техас, местные власти установили в автомобиль для процессии трон. Смущенный таким проявлением любезности Линдберг отказался садиться на трон, и трон пришлось снять. В основном, интерес к Линдбергу теперь заключался именно в таких деталях.

По окончании матча между Демпси и Танни внимание спортивных болельщиков вновь приковал бейсбол и вопрос, сумеет ли Бейб Рут побить свой собственный рекорд по количеству хоум-ранов. А подобрался он к нему совсем близко. Две игры, 24 и 25 сентября, он закончил без хоум-ранов, и это означало, что установить рекорд он должен всего за четыре игры.

В первую из них, 27 сентября, Рут выполнил свой пятьдесят седьмой хоум-ран – шикарный гранд-слэм (с четырьмя игроками на базах). Подавал мяч Лефти Гроув из Филадельфии, и это был один из шести хоум-ранов, отбитых у него за весь сезон. Гранд-слэмы у Рута случались нечасто: это был его первый за сезон и только шестой за всю карьеру.

28 сентября «Янкиз» отдыхали, и отдых явно пошел Руту на пользу, потому что в первый же выход на площадку, в начале серии из трех игр против вашингтонских «Сенаторов», он выбил свой пятьдесят восьмой хоум-ран у Хораса Лайсенби. Тот год для новичка Лайсенби выдался замечательным и, как оказалось, единственным достойным. Как и у Лефти Гроува, у него отбили только шесть хоум-ранов за весь сезон. И два из них – Бейб Рут.

Теперь Руту оставалось сделать только один хоум-ран, чтобы повторить свой рекорд. В конце пятого иннинга он вышел на площадку при двух игроках на базах и двух аутах. Менеджер «Сенаторов», Баки Харрис, подал знак выйти питчеру-правше Полу Хопкинсу.

Выбор этот был неожиданным, и, несомненно, многие болельщики принялись спрашивать соседей или заглянули в программку, желая узнать, кто это такой. Хопкинс только что окончил Университет Колгейта и никогда еще не подавал в высших лигах. Так что сейчас ему предстояло выйти первый раз, причем против Бейба Рута, и в ситуации, когда все базы заняты, а Бейб Рут готовится повторить свой рекорд.

Как и следовало ожидать, Хопкинс подавал осторожно, доведя счет до 3:2, а затем постарался бросить медленный крученый мяч. Это была поразительная подача. «Мяч летел так медленно, что Рут замахнулся, потом засомневался, отвел биту назад, снова размахнулся и со всей силы врезал прямо по мячу, – вспоминал Хопкинс семьдесят лет спустя в возрасте девяноста четырех лет в интервью журналу «Спортс иллюстрейтед». – Вот это у него был глаз! Он ударил в нужное мгновение, вложив в свой удар всю силу. Я до сих пор вспоминаю треск биты». Это был пятьдесят девятый хоум-ран Рута и повторение рекорда, о котором еще месяц назад даже было трудно мечтать.

Мяч пролетел над головой правого инфилдера, тридцатисемилетнего Сэма Райса, о котором сейчас мало вспоминают, но который в свое время считался очень хорошим игроком, хотя и загадочным, поскольку появился в высшей лиге буквально из ниоткуда.

За пятнадцать лет до этого Райс был многообещающим молодым бейсболистом, игравшим свой первый профессиональный сезон в младшей лиге в Гейлсберге, штат Иллинойс. Пока он уехал на сезонные соревнования, его жена вместе с двумя маленькими детьми решила пожить на ферме с родителями под Донованом в штате Индиана. В конце апреля в том районе прошел сильный ураган, погубивший семьдесят пять человек. Среди жертв были жена, дети, мать и две сестры Райса. Отец Райса получил серьезные травмы, и его обнаружили, когда он в шоке бродил по дороге с одним из мертвых детей на руках; через девять дней он скончался в больнице. Так одним махом Райс потерял всю семью. В горе он принялся странствовать по всей Америке, занимаясь случайными заработками. В конце концов он записался во флот. На флоте он играл в команде моряков, и его заметил Кларк Гриффин, владелец вашингтонских «Сенаторов». Гриффин пригласил Райса на испытание и, впечатленный, тут же предложил подписать контракт. Так Ройс начал играть за «Сенаторов» и в тридцать с лишним лет стал одним из лучших бейсболистов. Никто не знал о его личной трагедии. Ее подробности выяснились только в 1963 году, когда его включили в Бейсбольный зал славы.

После хоум-рана Рута Хопкинс выбил в аут Лу Герига и закончил иннинг, а потом сел на скамейку и разрыдался, поддавшись эмоциям. Это было одно из одиннадцати его выступлений в играх высшей лиги. Из-за травмы он пропустил весь сезон 1928 года, а после сезона 1929 года ушел из спорта, не одержав ни одной победы и с одним поражением. Вернувшись домой в Коннектикут, он стал удачным банкиром и дожил до девяноста девяти лет.

Последний день сентября в Нью-Йорке выдался душным. Температура поднялась выше 80 градусов по Фаренгейту, и в воздухе висела дымка. В предпоследней игре сезона Рут вышел на базу, готовясь отбить подачу Тома Закари, тридцатиоднолетнего питчера-левши. Закари родился и вырос на табачной ферме в Северной Каролине, в семье квакеров, но, несмотря на благочестие, он не останавливался перед мелкими хитростями. Одним из его трюков было замазывать грязью площадку питчера так, чтобы можно было пододвинуться ближе к дому – как утверждалось, иногда на целых два фута. В 1927 году он играл свой десятый сезон. Всего за год у него отбили шесть хоум-ранов, три из них – Рут.

Это был четвертый за день выход Рута на домашнюю базу. Один раз он автоматически прошел на базу, дважды выбил один ран, и даже близко не приблизился к хоум-рану. Счет был равный, 2:2, с одним аутом, и только один игрок, Марк Кениг, сделал трипл.

«Все знали, что он готовится установить рекорд, поэтому было понятно, что со мной он церемониться не станет», – говорил Закари в беседе с журналистом в 1961 году. Закари замахнулся, кинул взгляд на раннера и бросил быстрый мяч, который засчитали болом. Закари снова замахнулся и бросил мяч, на этот раз высоко и в сторону – этот точно был болом, и Рут даже не попытался его отбить. В третий раз Закари решил бросить низкий крученый – «насколько это у меня могло получиться», вспоминал он потом. Рут отбил мяч едва ли не так, как это делают при игре в гольф, и послал его высоко, по направлению к правому шесту на границе поля. Восемь тысяч болельщиков на стадионе «Янки-Стэдиум» с замиранием сердца следили за тем, как мяч поднимается все выше и выше, а затем падает у открытых трибун, всего лишь в нескольких дюймах за пределами поля. Закари в отчаянии отбросил свою перчатку, а толпа заревела от восторга.