Читать книгу "За короля и отечество - Линда Эванс"

— Короли и королевы Британии, позвольте официально представить вам Даллана мак Далриаду, короля ирландского клана Скотти, и королеву Килин, дочь и наследницу Даллана мак Далриады и жену Медройта, недавно коронованного короля Гэлуиддела.

По залу пронесся вздох удивления: хоть слухи об этом обошли крепость и раньше, но официальное подтверждение они получили только сейчас.

— Риона Дамгнейт, друидесса короля Далриады, переведет нам его приветствие.

Риона величественно поднялась из-за стола, и свет из окна заиграл на украшавшей ее волосы сетке самоцветов.

— Я говорю от имени Даллана мак Далриады, короля всех далриаданских Скотти. Мои приветствия вам, соседи, а теперь родственники и соотечественники. История наших отношений была жестокой, ибо многие поколения мы лишь воевали друг с другом. И все же мы ближе друг к другу, чем считали до прихода саксов. Угроза эта коснулась и нас, и очень мучительно, ибо саксы коварно уничтожили нашу столицу, отравив колодцы и погубив тем самым четыре тысячи душ.

Эта тварь, — с презрением махнула она в сторону съежившегося под охраной в углу Лайлокена, — обманом втерся в доверие британских королев и королей, предложив себя в качестве посредника для заключения союза между британским Гэлуидделом и ирландской Далриады. Я с радостью приветствовал такой союз, увидев, сколько доброго обещает он обоим нашим народам, и бриттам, и ирландцам, ибо все мы стоим лицом к лицу перед угрозой со стороны ютландских данов, саксов, англов из Дании и их родичей из Фризии. Я отдал мое единственное дитя, самое дорогое мое сокровище, в жены королю Гэлуиддела, дабы скрепить этим союз, который я полагаю необходимым для безопасности и благополучия наших народов.

Когда этот гнусный отравитель, — Лайлокен съежился под ее гневным взглядом, пытаясь вжаться в каменный пол, — бежал, предав и бриттов, и ирландцев, королева Моргана и король Медройт, рискуя жизнью, предупредили нас о совершенном им коварстве. Они могли хранить молчание, могли позволить мне испить прощального отравленного подарка этой твари, по вместо этого поспешили предотвратить новые смерти, новые убийства невинных, которые наверняка бы случились, когда бы не их смелость.

По зале вновь пробежал ропот: подобных признаний и комплиментов никто не ожидал. Друидесса выждала, пока шум стихнет, и продолжала:

— Мой король, Даллан мак Далриада, заявляет: гибель четырех тысяч далриаданских ирландцев только укрепила мою решимость покончить с угрозой, которую представляют саксы обоим нашим народам. Я собрал войско из оставшихся в живых жителей Далриады и приплыл с ним в Белфаст, где оно пополнилось нашими соотечественниками. И когда атака Арториуса опрокинула саксов и выгнала их на равнину, мы уже ждали наготове; молот Арториуса сокрушил их на нашей ирландской наковальне, не позволившей им бежать. Британские и ирландские солдаты, сражаясь плечом к плечу, не дали саксам перестроить свои порядки в новом месте, дабы воссоздать свою армию.

По крайней мере с этим спорить было невозможно. Стирлинг видел это своими глазами, и Арториус тоже. Судя по выражению лица Арториуса, тот понимал это. Не будь ирландской «наковальни», саксы могли бы сохранить большую часть своих сил и возродить армию, а это привело бы к болезненной необходимости снова воевать с ними. Так что ощутимым результатом этой битвы бритты были во многом обязаны ирландцам.

Риона Дамгнейт обвела взглядом все столы, всех сидящих за ними королей, королев и принцев, всех принцесс и королевских советников.

— Мы просим у этого совета всего две вещи. Дайте шанс этому союзу. Отнеситесь с уважением к клятвам, что принесли друг другу эти молодые люди, к миру между нашими народами. Дайте нам возможность обменяться художниками и мастерами, дайте нам возможность вернуть домой всех бриттов, которых лишили родины в те времена, когда мы были врагами, — вернуть с подобающими компенсациями им самим и их семьям. Дайте нам возможность выдать ирландских вдов за британских крестьян, дабы хоть отчасти залечить нанесенные войной раны. Дайте нам возможность построить на этом месте что-то лучшее. И выдайте нам этого изменника Лайлокена. Я, Даллан мак Далриада, король далриаданского клана Скотти, благодарю вас за возможность просить вас об этом и за гостеприимство и почести, оказанные нам здесь.

Друидесса смолкла и села на место.

Мгновение в зале царила полная, гробовая тишина.

Потом он взорвался хором голосов, от которого со стропил посыпалась пыль. Арториус вскочил и громыхнул рукоятью меча по столу.

— Неужели так мы, бритты, приветствуем наших гостей и союзников? — рявкнул он, перекрывая шум. — Вы позорите нас, позорите доброе имя наших королевских родов и кланов!

Шум в зале снова стих. Арториус свирепо смотрел по сторонам, взглядом пришпиливая всех к стульям. Кадориусу хватило ума принять серьезный и даже чуть опечаленный вид. Только юный Клинох вскочил на ноги, дрожа от ярости.

— Заключить союз с далриаданскими мясниками? — возмущенно выкрикнул он. — Да мы гоняли их от наших границ еще задолго до моего рождения! Они убили братьев моего деда, они угоняли наших людей в рабство, они нападали на наших рыбаков, и после всего этого вы предлагаете мне преломить с ними хлеб? Называть их друзьями? Родней?

Прежде чем кто-либо успел ответить на этот взрыв юношеской ненависти, Килин вскочила и повернулась к нему. Все в зале пораженно ахнули, когда она заговорила с Клинохом на его родном языке:

— Уважаемый Клинох, король Стрэтклайда и наш ближайший сосед. Прошу тебя, не забывай, что и я потеряла многих родственников в войнах между Стрэтклайдом и Далриадой. Мой дядя, мои деды, оба возлюбленных моих брата погибли в боях. И корабли наши тоже подвергались нападениям стрэтклайдских — порой в отместку за наши набеги, но порой и без повода. Зло в этих войнах причиняли обе стороны. И все же, когда Медройт Гэлуидделский явился в Дунадд с предложением союза, я не позволила скорби по своим любимым братьям командовать мною. Я поняла, какого мужества стоило ему приплыть в Дунадд-Харбор. Я вышла за Медройта, несмотря на весь груз прошлого, на все, что нас разъединяет, потому что верю: этот путь лучший, нет — единственный, который дарит нашим народам надежду на то, что никто больше не будет скорбить по новым погибшим в войне, которую мы можем остановить — отныне и во веки веков.

По бледным щекам ее струились слезы. Потрясенный Медройт прижал ее к себе, и нежность его была столь открытой и искренней, что по зале снова пробежал негромкий ропот, выражение лиц чуть смягчилось, а напряжение, повисшее в воздухе, немного унялось. Клинох стоял, стиснув зубы, и в груди его явно боролись противоречивые страсти. Дети, вдруг понял Стирлинг. Они совсем еще дети. Эти трое, от которых зависит сейчас судьба Британии, совсем еще дети. Клиноху едва исполнилось пятнадцать; Медройту и Килин, соответственно, шестнадцать и семнадцать. Черт, как это было символично: будущее Британии зависело от горя, от скорби и от мужества ее детей…

В порыве, заставшем всех врасплох — всех за исключением, возможно, одного Стирлинга, — принцесса Иона вскочила с места и крепко сжала дрожащие пальцы Килин.