Читать книгу "Гугеноты - Владимир Москалев"

Друзья так и не произнесли ни слова, ошарашенные последним сообщением Рене, как вдруг через минуту-другую он вышел из дверей и сказал, поманив рукой:

— Господин Лесдигьер, королева просит вас немедленно пройти к ней. — И он вложил в руку Франсуа злополучный королевский подарок.

Лесдигьер вошел и остановился на пороге.

— А-а, идите-ка сюда, господин лейтенант, — сказала королева, улыбаясь теперь уже вполне естественно. — Хорошо, что вы не успели уйти далеко. Дайте-ка мне сюда тот перстень, что я вам дала.

Лесдигьер молча, исполнил ее просьбу.

— А теперь возьмите вот этот, — и она протянула ему другой перстень, не менее драгоценный, чем первый. — Вы сказали, тот вам велик? Думаю, этот окажется в самый раз. Я случайно наткнулась на него, перебирая безделушки.

Лесдигьер взял перстень и, вспомнив наставления Рене, смело надел его на безымянный палец. Он пришелся как раз впору.

— Ну вот, — произнесла старая королева, глядя на молодого человека теперь уже совершенно другими глазами, заметно потеплевшими, — теперь мне не придется беспокоиться, пытаясь подобрать вам достойное вас кольцо.

— Я рад, что мне не надо будет лишний раз напоминать вам о себе своим появлением, мадам, — ответил Лесдигьер. — Но, если быть честным до конца, то должен вам признаться, что я и не собирался этого делать.

— Вот как? — изумилась Екатерина Медичи, довольная таким обращением к ней.

— Что же, в таком случае, вы собирались сделать с тем кольцом, шевалье? Продать?

— Нет. Я обменял бы его в ювелирной лавке.

Она улыбнулась:

— Вот видите, как я вам помогла? Теперь вам незачем идти к ювелиру, чтобы обменять королевский подарок.

— Благодарю вас, Ваше Величество, — ответил Лесдигьер и низко поклонился.

Она была довольна тем, что так случилось. Только что — при первом их разговоре — ее одолевали сомнения: она стала склоняться к тому, что не права, идя на поводу у кардинала. И вот теперь столь неожиданный поворот! Значит, это перст судьбы.

Она долго молчала, не сводя с Лесдигьера глаз, будто пытаясь проникнуть в его душу, и, когда он почувствовал некоторую неловкость, королева мягко и доверительно проговорила:

— Ступайте, господин лейтенант лейб-гвардии короля.

И помните: никто не должен знать о том, что здесь произошло. От вас самого отныне будет зависеть ваше настоящее и будущее. Что касается меня, то знайте, что я не принадлежу к числу ваших врагов, и если вам понадобится моя помощь, вы смело можете рассчитывать на меня. — В эту минуту она была искренна, и сама себе прекрасно отдавала в этом отчет.

Лесдигьер припал на одно колено и поцеловал руку королеве. Она посмотрела на него взглядом любящей матери, у ног которой стоит на коленях ее сын, осенила его крестом и ласково произнесла:

— Идите с Богом!

Оставшись одна, Екатерина задумчиво уставилась в окно на темнеющие вдали при внезапно скрывшемся солнце башни Лувра. Потом сказала:

— Астрологи не врут, предрекая ему долгую жизнь. Бороться с этим бессмысленно. Судьба благоволит к этому человеку, незримый рок оберегает его от опасностей и упорно толкает вперед, в горнило жизни. Бог покровительствует ему, и я не стану отныне делать то, что не угодно Господу нашему.

Она свободно вздохнула всей грудью и направилась в бальный зал, чтобы поглядеть, как танцуют ее дети и придворные пары.

* * *

Увидев несколькими днями позже Лесдигьера, маршал Монморанси сказал ему:

— Вы поступили смело и благородно, вызвав на дуэль негодяя, посмевшего публично оскорбить мою жену, и убив его. Я счастлив, что в моем доме живет человек, который всегда готов вступиться за честь и доброе имя хозяев дома, не думая при этом ни о чем, кроме как о наказании обидчика, вздумавшего опорочить высокую нравственность и благочестие дочери Генриха II. Мне остается только сожалеть о том, что я не присутствовал при этом и самолично не вызвал этого мерзавца на поединок.

— Монсеньор, — ответил ему на это Лесдигьер, — вы ведь знаете, чем я обязан герцогине Ангулемской и как ее люблю. Мог ли я остаться равнодушным к этому выскочке, посмевшему дурно отозваться о женщине, приютившей меня, заботящейся обо мне как о родном сыне, от которой я никогда не слышал дурного слова в свой адрес и которой я обязан всем, о чем только может мечтать бедный провинциал, приехавший в Париж без гроша в кармане.

— Вы храбрый офицер, Лесдигьер, и вы знаете, как я вас люблю, — сказал маршал, — но теперь вы стали мне еще дороже, ибо отстояли в смертельной схватке честь и достоинство моей супруги, столь нагло попранные каким-то негодяем.

— О монсеньор, этим я в известной мере вернул вам свой долг. Помните, вы вступились за баронессу и вызвали на дуэль принца Конде, вознамерившегося сделать ее своей любовницей?

— Выходит, мы с вами квиты? — рассмеялся маршал.

— Получилось, что так, — согласился Лесдигьер. — Вы вступились за мою любовницу, а я в ответ — за вашу жену. Так что теперь…

— Теперь, Лесдигьер, вы должны видеть во мне не только вашего хозяина, но еще и преданного, сердечного друга.

— Полагаю, что имею основание сказать вам то же в отношении себя.

И мужчины обменялись крепким рукопожатием.