Читать книгу "Джим Моррисон после смерти - Мик Фаррен"

Сэмпл рассерженно обернулась к Иисусу:

– Я не знаю. Я же тут, в безопасности, так что вопрос чисто гипотетический, верно?

Годзиро медленно развернулся и пошёл прочь. Женщины из гарема, сбившиеся до этого в тесную кучку, начали разбредаться по крыше с потерянным видом – будто не в силах поверить в своё неожиданное спасение. Однако шагов через шесть Годзиро остановился и обернулся назад. Женщины разом застыли на месте.

– Так что, он всё-таки их убьёт?

Похоже, Большой Зелёный тоже об этом подумал. Во всяком случае, если судить по искрящимся огонькам, что пробежали по стенам купола, какая-то мысль у него промелькнула. Но потом он опять отвернулся от крыши и пошёл прочь.

– Он не стал трогать женщин.

– Наверное, все ещё пребывает в этом своём новом режиме «рыцарь в сияющих доспехах».

– Ага. Куда же он теперь?

Если судить по картинке на центральном экране, взгляд Годзиро был устремлён вдаль, за пределы города – на кроваво-красный закат над пустыней.

Мистер Томас встревожился:

– А это ещё что за хрень?!

Иисус развёл руками:

– И не смотри на меня. Я тут ни при чём. Тем более что эти цвета – результат загрязнения воздуха. Может быть, это всё из-за пыли, которую поднял Большой Зелёный, когда крушил город.

Мистер Томас разволновался ещё сильнее:

– Есть у меня нехорошее подозрение, что он сам сотворил этот закат.

Иисус пожал плечами:

– Он всегда малость странный, после того как разрушит город.

– Но раньше он никогда не творил закатов.

– Мы с тобой всегда знали о его предрасположенности к некоторой театральности.

Мистер Томас не унимался:

– Думаю, он сотворил закат, чтобы в него уйти.

– Может, ему захотелось произвести впечатление на женщин на крыше. И что в этом страшного?

– А то, что если Большой Зелёный уйдёт в закат, он скорее всего направится прямиком на полюс, где вечные льды.

Иисус побелел:

– Скажи, что ты шутишь.

Теперь, когда мистер Томас разнервничался, его валлийский акцент проявился ещё сильнее.

– Я не шучу. Думаешь, почему я такой весь встревоженный?!

– Может, мне кто-нибудь объяснит, что происходит? – вклинилась в разговор Сэмпл. – Зачем Годзиро идти на полюс?

– Если Годзиро идёт на полюс, это значит, что он собирается залечь в спячку. Лет так на пару тысяч. Лично для нас это значит полный абзац.

– А я и не знала, что в Посмертии есть полюса.

– Может, и нет никаких полюсов. Но он сотворит для себя свой личный.

– И тогда нам пиздец.

Сэмпл озадаченно нахмурилась:

– Ничего не понимаю. Почему нам пиздец?

– Если он заляжет, мы здесь застрянем на пару тысяч лет, если не больше. Без электричества, тепла и света. Без телевизора. Мы тут с ума сойдём.

Сэмпл посмотрела на Иисуса и мистера Томаса как на законченных идиотов:

– Но это же бред. Нас здесь трое. Мы что, не сумеем все вместе создать энергию, чтобы телепортироваться?

Иисус с мистером Томасом переглянулись.

– Ты ей объяснишь, или мне самому?

– Я уже пытался ей объяснять.

– Мы не сможем отсюда выйти.

– Почему?

Иисус нервно заёрзал и отложил пульт. Годзиро целенаправленной рысью трусил в направлении заката.

– Из-за перехода между опухолью и глазом. Помнишь, как ты сюда вошла?

Сэмпл кивнула:

– Конечно, помню. Я не страдаю склерозом.

– Чтобы выйти отсюда, нам надо переключиться в анимационный режим.

– Мистер Томас мне это уже говорил.

– Так вот, мы не сможем переключиться. Оборудование сломалось, и его уже не починишь.

Сэмпл повернулась к козлу:

– Ты не говорил про какое-то там оборудование. Ты сказал, что он забыл, как это делается.

– Я так сказал, потому что так проще. Чтоб не вдаваться в подробности.

Иисус поднял бровь:

– И ещё, думаю, чтобы выставить меня идиотом. Он это любит.

– Но мы точно не сможем отсюда выйти?

– Точно не сможем.

Сэмпл надолго задумалась:

– Может быть, Эйми, моя сестра, и её монашки сумеют нас вытащить.

Мистер Томас с сомнением взглянул на неё:

– Думаешь, они смогут?

– Думаю, да.

– Как?

– Вы знаете трюк с золотым телефоном?

ГЛАВА 8.

Мы кружились, кружились, кружились…

Золотой телефон материализовался на перилах террасы, как раз рядом с дохлой мультяшной птичкой. Ровно пятнадцать секунд он просто стоял – ничего не делал, а на шестнадцатой начал звонить. Эйми опешила от удивления, так что даже не сразу взяла трубку. И лишь на четвёртом звонке она более-менее пришла в себя, сняла трубку и насторожённо поднесла её к уху, будто опасаясь подвоха.

– Алло.

Её Небеса рушились и деградировали на глазах. Небо было теперь перманентно серым с лёгким синюшным оттенком. Лужайки, когда-то сочные и зелёные, высохли и пожухли. Деревья, сбросив листья, стояли голыми. Вода в озере сделалась грязной и маслянистой, и дохлые рыбины уныло плавали кверху брюхом среди зеленоватой пены. Стены зданий покрылись глубокими трещинами, стекла в окнах таинственным образом сами бились. Странные и зловещие ветры дули с гор, что за озером. Над горами клубился дым – чёрный дым от невидимых, но непрестанных пожаров на той стороне. И в довершение ко всем радостям, воздушные феи, танцевавшие у храма на мысе Максфилда Перриша, теперь только и делали, что глушили стаканами водку, закусывая амфетаминами и квалюдами, и предавались разнузданному разврату лесбийского свойства.

– Это кто? Вас плохо слышно.

Эйми не раз посылала на мыс отряды монахинь, чтобы те разобрались с вконец обнаглевшими феями, что предавались моральному разложению прямо у неё под носом, но феи вели себя очень хитро. Едва завидев Эйминых монахинь, они отступали в туманную область за озером, неподвластную Эйми – в нестабильную зону, куда монахини заходить боялись. Когда же монахини уходили, феи вновь появлялись на мысе и вновь начинали резвиться. Со дня основания своих Небес Эйми ещё ни разу не отдавала распоряжения распять на Голгофе женщину, но для этих развратных и наглых сучек она с удовольствием сделала бы исключение – если бы удалось их поймать. К несчастью, они оказались неуловимыми.

– Сэмпл? Это ты? Ты откуда звонишь? Ничего не слышно.