Читать книгу "Чужестранка. Книга 1. Восхождение к любви [= Чужеземец ] - Диана Гэблдон"

— Не знаю. Постой здесь и не шуми. Садись верхом на свою лошадь и подержи мою. Если я крикну тебе, отпускай поводья и скачи.

Голос у Джейми был негромкий и ровный, он успокаивал меня так же, как лошадей. Что-то бормотнув лошади и шлепнув ее ладонью по шее, чтобы подогнать поближе ко мне, он с кинжалом в руке нырнул в заросли вереска.

Я насторожила глаза и уши, стараясь распознать, что же все-таки беспокоит лошадей: они то и дело переступали с ноги на ногу, уши торчком, хвосты подергиваются от возбуждения. От облаков к этому времени остались лишь клочья, уносимые ветром; тонкие их нити порой прочерчивали лик сияющего полумесяца. Несмотря на то что было светло, я ничего не сумела разглядеть ни на дороге, ни в зловещей на вид роще.

Час был поздний, а дорога неподходящая для разбойников, если таковые вообще встречались в горной Шотландии: здесь не так много путников, на которых стоило бы устраивать засады.

Роща была темная, но не тихая. Сосны о чем-то перешептывались, миллионы иголок омывались ветром. Сосны — деревья очень древние и такие загадочные в темноте. Голосеменные растения, носители шишек, разбрасыватели крылатых семян, они куда старше и крепче, нежели дубы или осины с их мягкой листвой и ломкими ветвями. Подходящее обиталище для призраков и злых духов, о которых рассказывает Руперт.

Это только ты можешь довести себя до страха перед деревьями, пускай даже их много, ругала я себя. Но куда подевался Джейми, в конце-то концов?

Рука, коснувшаяся моего бедра, заставила меня вскрикнуть, точно перепуганная летучая мышь — тоненьким пискливым голоском, что было вполне объяснимо: горло у меня перехватило от страха. Даже узнав Джейми, я, в неудержимом и бесконтрольном гневе, порожденном безумным страхом, ударила его в грудь.

— Не подкрадывайся ко мне так!

— Тихо, — предостерег он. — Идем со мной.

Бесцеремонно стащил меня с седла, поставил на землю, быстро привязал лошадей — они тревожно заржали, когда он повлек меня за собой в высокую траву.

— Да что там такое? — прошипела я, на каждом шагу спотыкаясь о корни и камни.

— Потише. Не разговаривай. Смотри себе под ноги, ступай по моим следам и остановись, когда я до тебя дотронусь.

Медленно и более или менее тихо мы пробирались к сосновой роще. Под деревьями было темно, лишь немногие пятна света видны были на подстилке из опавших иголок. Даже Джейми не мог передвигаться совсем бесшумно, но шорох сухих игл под ногами терялся в шуме живых колючих ветвей над головой.

Ковер хвои неожиданно сменился массивным выступом гранита. Джейми пропустил меня вперед и показывал, куда ставить руки и ноги при подъеме на каменный склон. Наверху оказалась ровная небольшая площадка, достаточная, чтобы двоим улечься рядом. Джейми приблизил губы к моему уху:

— Тридцать футов спереди и справа от нас. На полянке. Ты их видишь?

Я их не только увидела, но и отлично услышала. Волки, небольшая стая, животных восемь или десять. Воя не было. Добыча лежала в тени, что-то темное, с торчащей вверх ногой, тощей и вздрагивающей оттого, что зубы теребили тушу. Порой было слышно глухое ворчание, порой тявкал детеныш, которого оттеснили от куска, пожираемого взрослым волком, — все это под звуки удовлетворенного чавканья и хруст костей.

Когда глаза мои привыкли к этой сцене, неровно освещаемой месяцем, я разглядела в тени под деревьями распростершиеся на земле косматые тела полностью насытившихся волков. Пятна серой шерсти виднелись там и сям, возле добычи все еще шла возня в поисках оставленного теми, кто наелся в числе первых, вкусного кусочка.

Неожиданно в пятне света появилась широколобая, желтоглазая и остроухая голова. Волк издал негромкий угрожающий звук, нечто среднее между воем и рычанием, и под деревьями тотчас наступила тишина.

Шафрановые глаза, казалось, смотрели прямо на меня. В позе животного не было ни страха, ни любопытства, он просто заметил меня. Джейми дотронулся до моей спины, предупреждая, чтобы я не двигалась, но я и не испытывала желания бежать. Мне думалось, что я могла бы смотреть водку в глаза часами, но она — я была уверена, что это самка, не знаю почему, — только передернула ушами и вернулась к своей трапезе.

Мы еще несколько минут смотрели на животных, таких умиротворенных в рассеянном лунном свете. Потом Джейми, тронув меня за руку, дал понять, что пора уходить.

Он держал меня под руку и поддерживал, пока мы пробирались сквозь деревья к дороге. Впервые после того, как он освободил меня из Форт-Уильяма, я по доброй воле позволила ему дотронуться до меня. Все еще завороженные видом волков, мы почти не разговаривали, но уже чувствовали себя друг с другом свободно и легко.

Так мы и шли, а я, вспоминая истории, которые он мне рассказывал, не могла не восхищаться проделанной им работой. Без единого слова прямого объяснения или извинения он сообщил мне все, что хотел: я дал тебе такой же урок справедливости, какие получал сам. Я был милосерден, насколько мог. Я не мог избавить тебя от боли и унижения, но я поделился с тобой своими страданиями и унижениями, чтобы тебе легче было перенести твои.

— Ты сильно переживал это? — спросила я. — Я имею в виду, когда тебя били? Или относился к наказанию легко?

Он слегка сжал мою руку, прежде чем отпустить ее.

— Я сразу забывал. В большинстве случаев. За исключением последнего раза. Тут мне понадобилось время.

— Почему?

— Да как тебе сказать? С одной стороны, потому что мне было шестнадцать и я считал себя взрослым. С другой… меня очень жестоко наказали.

— Можешь не рассказывать, если тебе не хочется, — сказала я, заметив его колебания. — Тяжелая история?

— Далеко не такая тяжелая, как сама порка, — засмеялся он. — Нет, я не прочь рассказать. Просто она длинная.

— Но и до Баргреннана еще далеко.

— Верно. Тогда ладно. Ты помнишь, я тебе говорил, что провел в замке Леох целый год, когда мне было шестнадцать лет? Такая была договоренность между Коламом и моим отцом —чтобы я получше познакомился с кланом моей матери. Два года я жил у Дугала, а потом поехал на год в замок учиться хорошим манерам, латыни и тому подобным вещам.

— Понятно. А я все думала, как же ты попал туда.

— Да, вот таким путем. Для своего возраста я был рослый и здоровый. Уже тогда хорошо владел мечом и с лошадьми управлялся лучше многих.

— К тому же отличался скромностью, — заметила я.

— He слишком. Самоуверенный до чертиков и куда более скорый на язык, чем сейчас.

— Разум научит сдержанности, — снова вставила я.

— Все может быть, Саксоночка. Тогда я заметил, что некоторые мои замечания смешат людей, и я стал делать их как можно чаще, не слишком заботясь о том, что я говорю и кому. Иной раз я бывал жесток, особенно со своими ровесниками, и не считал нужным сдерживаться, когда в голову приходило что-нибудь остроумное, как я считал.