Читать книгу "Чужестранка. Книга 1. Восхождение к любви [= Чужеземец ] - Диана Гэблдон"

— Нет! — выдохнула я. — Остановись, пожалуйста, ты причиняешь мне боль.

Капли пота стекали по его лицу и падали на подушку и мне на грудь. Наши тела сталкивались теперь со звуком удара; бедра мои болели от непрерывных толчков, запястья, казалось, вот-вот переломятся, но хватка его оставалась безжалостной.

— Да, проси меня о милосердии, Саксоночка. Но ты не получишь его, пока ты еще не получишь его.

Его дыхание было горячим и частым, но признаков усталости не ощущалось. Все мое тело напряглось, я обхватила Джейми ногами, чтобы усилить восприятие.

Я чувствовала толчок каждого удара всем животом, я корчилась от них, но в то же время бедра мои предательски принимали их. Он почувствовал мой отклик и усилил напор, надавив теперь мне на плечи, чтобы удержать меня распластанной под ним.

— Да! — крикнула я. — О Джейми, да!

Он схватил меня за волосы и откинул мою голову, чтобы я посмотрела ему в глаза, сверкающие неистовым триумфом.

— Да, Саксоночка, — пробормотал он, отвечая скорее на мои движения, чем на слова. Я вскрикнула, он зажал мне рот губами, но это был не поцелуй, а еще одно нападение. Я выгнулась под ним, принимая удар за ударом. Я укусила его в губу и ощутила вкус крови.

Потом я почувствовала его зубы на своей шее и вцепилась ногтями ему в спину, провела ими сверху вниз от затылка до ягодиц, заставив его в свою очередь закричать от боли. Мы мучили друг друга в отчаянной потребности, кусались и царапались, стараясь пустить кровь, стараясь — каждый — вобрать в себя другого, терзали плоть в неистовой жажде единения. Мой крик смешался с его криком, и наконец оба мы растворились друг в друге в последний завершающий миг.

Я медленно пришла в себя, лежа головой на груди у Джейми; наши потные тела были еще плотно прижаты одно к другому, бедро к бедру. Возле самого моего уха сердце Джейми билось с той противоестественной разреженностью и силой, какие наступают после кульминации.

Он понял, что я очнулась, и притянул меня к себе, как если бы хотел продлить то единение, которого мы достигли в последние секунды нашего бурного соития. Я прикорнула возле него, обвив его руками.

Он открыл глаза и вздохнул, губы растянулись в улыбке, когда он встретил мой взгляд. Я подняла брови в безмолвном вопросе.

— О да, Саксоночка, — ответил он немного грустно. — Я твой хозяин… и ты моя. Но, кажется, я не могу завладеть твоей душой, не отдав тебе собственную.

Я чувствовала себя разбитой, и каждый мускулу меня болел, когда я проснулась на следующее утро. Дотащилась до клозета, потом до лохани с водой. Внутри все переболталось, как в маслобойке. Меня словно долго били тупым предметом, что, впрочем, было близко к истине. Этот самый предмет я и увидела, подойдя к кровати, но выглядел он сейчас сравнительно безобидно. Его обладатель пробудился, когда я села рядом с ним, и поглядел на меня с выражением, которое я охарактеризовала бы как чисто мужское самодовольство.

— Кажется, это были тяжелые скачки, Саксоночка, — сказал он, легонько дотронувшись до синяка на внутренней стороне моего бедра. — Набила седлом, да?

Я прищурилась и показала пальцем на след глубокого укуса у него на плече:

— Ты и сам выглядишь немного потрепанным, паренек.

— Ясное дело, — заговорил он с подчеркнутым шотландским акцентом, — ежели спишь с мегерой, тебе уж точно достанется.

Он протянул руки, обхватил меня за шею и притянул к себе.

— Иди ко мне, моя мегерочка. Покусай меня еще.

— Нет-нет, не надо, — испугалась я. — Ничего не могу, у меня все болит.

Но Джеймс Фрэзер был не из тех мужчин, которым можно сказать «нет» и на этом успокоиться.

— Это будет очень нежно, — улещивал он меня, неумолимо затягивая к себе под одеяло.

И он был таким нежным, какими могут быть лишь очень большие и сильные мужчины, обращался со мной бережно, словно с перепелиным яичком, и эту нежную настойчивость я восприняла как продолжение вчерашнего урока. Он может быть нежным, но отказывать ему нельзя.

Потом, все еще держа меня в объятиях, он потрогал побледневшие синяки, оставленные его пальцами у меня на плечах два дня назад на обочине дороги.

— Ты прости меня за это, mo duinne, — сказал он, тихонько целуя их. — Я был не в себе, когда сделал это, но злость не оправдание. Стыдно причинять боль женщине, в себе ты или не в себе. Я больше никогда не буду.

Я засмеялась не без иронии.

— Ты извиняешься за эти вот? А за остальные? Я вся в синяках с головы до ног!

— О? — Он повернулся и окинул меня пристальным взглядом. — За эти, на плечах, я прошу прощения, а за те, — он легонько шлепнул меня пониже спины, — за те нет, ты их заслужила, и я солгал бы, сказав, что сожалею. Что касается этих вот, — он дотронулся до бедра, — я за них тоже не прошу прощения, потому что ты мне отплатила полной мерой. — Он, поморщившись, потер плечо. — Ты мне пустила кровь по меньшей мере дважды, Саксоночка, а спина у меня горит огнем.

— Что поделать, спал с мегерой, — усмехнулась я. — Извинений не дождешься.

Он засмеялся и повалил меня на себя.

— А я и не просил, чтобы ты извинялась. Если я помню правильно, я сказал: «Укуси меня еще разок».