Читать книгу "Z: Квази. Кайнозой - Сергей Лукьяненко"

Воронцов вздохнул. Посмотрел на Михаила. Снял и протёр очки.

– А что рассказывать-то? Вы, похоже, знаете всё то же, что и я. Мы – бессмертны. Люди, звери, птицы, рыбы – все мы потенциально бессмертны. В четвёртой хромосоме у людей есть локус «Эдем». Это спящий ген, который теоретически может активироваться после прекращения жизнедеятельности организма и вызывать его молниеносную перестройку, превращать в восставшего. Мы полагаем, что иногда, очень редко, этот ген активировался раньше, и люди восставали после смерти. Отсюда легенды о живых мертвецах, о зомби. Понятное дело, что одиночный восставший очень быстро уничтожался людьми, ведь заразить он никого не мог. Возможно, подобное случалось и с животными, но такие случаи вряд ли привлекали много внимания. Хотя легенды о всяческих волкулаках…

– Вы нашли ген? – спросил я.

– Нашли, – кивнул Воронцов. – А толку-то? Мы даже не можем его снова «выключить», да и многие ли захотят лишиться надежды на бессмертие? Наши усилия сейчас сосредоточены на втором этапе, на превращении безмозглого восставшего в кваzи-человека. Если это удастся делать без человеческих жертв, то человечество сорвёт джек-пот.

Он помолчал, глядя на разложенные на столе бумаги. Аккуратно сдвинул их, полюбовался стопочкой, снова посмотрел на меня.

– Когда люди только мечтали о бессмертии, то выдвигался целый ряд доводов «против». И перенаселение, если люди не будут умирать. И потеря интереса к жизни. И то, что бессмертные станут чересчур осторожными, дрожащими за свою вечную жизнь. И что ресурсов Земли не хватит для поддержания цивилизации бессмертных. Существование в форме кваzи снимает бо`льшую часть проблем. Кваzи не размножаются. Кваzи увлечены лишь чем-то одним в жизни, но зато увлечены по полной, им никогда не наскучит исследовать космос, крутить гайки или ловить преступников. Верно?

Бедренец кивнул.

– И страх окончательной смерти, как ни странно, у кваzи не появился. Может быть, из-за общего снижения эмоциональности. Может, оттого, что они уже пережили смерть и новой не боятся. Кваzи работают спасателями, полицейскими, исследователями. Порой погибают насовсем. Но они гораздо сильнее и прочнее людей, они могут существовать сотни лет. И у них нет страсти к накопительству, стяжательству, кваzи неприхотливы в еде и довольствуются простыми маленькими домами для жизни. Уровень преступности у них чрезвычайно низок. Всё замечательно!

– Только десять процентов должны быть растерзаны заживо.

Воронцов кивнул.

– Да. И мы ищем альтернативу. Если найдём – всё будет замечательно.

– А если нет?

– Тогда человечество привыкнет и выработает новую мораль, – сказал Воронцов. – Мы проводили исследования, выясняли, какую модель может принять социум. Скорее всего, это будет система наработки баллов в течение жизни. Если ты заслужил, то гарантировано избежишь участи жертвы.

– Участи пищи.

– Участи пищи, – покорно согласился Воронцов. – Если нет, то в возрасте пятидесяти – шестидесяти лет человек участвует в лотерее и либо вытягивает счастливый билетик…

Он замолчал.

– А почему так рано-то? – спросил я.

– Чем старше человек, тем меньшее количество восставших способно на нём возвыситься. После шестидесяти начинается падение по экспоненте.

– Вы понимаете, каким кошмаром станет такой мир? – спросил я.

Воронцов кивнул. Неожиданно резко ответил:

– Ещё как понимаю. Не смотрите на меня, как на монстра! Я понимаю, что с точки зрения чистой логики рано или поздно можно прийти и к тому, что в жертву лучше приносить одного несмышлёного младенца, а не десять стариков. Всё понимаю! Поэтому мы скрываем информацию и ищем способ гуманизировать механизм возвышения.

– Хорошо! – я примирительно поднял руки. – Вы не монстр. Никто не монстр. Просто человечество получило подарок, к которому приложен ночной кошмар.

– Чаще всего с подарками так и бывает, – кивнул Воронцов. – И не откажемся мы от него. Уговорим себя, что кошмар не очень-то и кошмарный. Уж всяко получше, чем неизбежная смерть каждого из нас.

Я решил, что Воронцов мне всё больше и больше нравится.

– Ладно, – сказал я. – Давайте об этом сейчас не будем. Что за ерунда начала происходить?

– Вспышки агрессии у кваzи? – Воронцов как-то обмяк. – Не знаю. Мы исследовали все случаи. С точки зрения биологии никаких изменений не произошло. Просто какой-то сбой… в мозгах. Раньше такого не фиксировалось. Психиатры работают над изучением.

– А если это следующий этап развития? – спросил я безжалостно. – Кваzи пожили мирными вегетарианцами, а потом вспомнили бурную молодость…

– Тогда человечеству крышка. Вымрем, как динозавры, бодро истребляя друг друга.

– Восставшие, которые не подчиняются кваzи?

– Тоже ничего не выяснили, – вздохнул Воронцов. – У нас десяток таких в лабораториях. На команды не реагируют.

– Как-то вы плохо стараетесь, – упрекнул я.

– Ну а как мы можем стараться, если сам механизм контроля до сих пор остаётся загадкой? Контроль возможен через герметичную стеклянную стену – значит, это не феромоны и не химические агенты. Контроль осуществляется через клетку Фарадея – значит, это не электромагнитные волны. Никаких признаков радиации и никаких слабых взаимодействий не отмечается. Контроль требует визуального контакта между кваzи и восставшим, но что это значит – вообще непонятно.

– Восставшие считывают выражение лица кваzи? – предположил я.

– Была версия, – с уважением подтвердил Воронцов. – Но контроль возможен на расстоянии в несколько километров, и через мутные светофильтры – никаких деталей мимики не видно. Мы в тупике, господин Симонов. Помогать я вам готов, но только скажите – чем.

– Я же говорил, никакой полезной информации мы не найдём, – тихо сказал Бедренец.

Но я не сдавался.

– Ладно, вы не выяснили ничего о происходящем сейчас. А как насчёт произошедшего раньше? Почему активировался спящий ген?

– На уровне предположений мы имеем ответ, – против моих ожиданий сказал Воронцов.

– И могу я его услышать?

– Конечно. Покойные начали восставать по всей Земле одновременно. Так что это не мог быть какой-либо вирус, ровно как иной химический или биологический агент. Впоследствии были проверены все физические и астрономические лаборатории. Никаких электромагнитных сигналов, никаких вспышек на Солнце или сверхновых звёзд…

– И слабых взаимодействий, полагаю, тоже не отмечено, – сказал я.

– Совершенно верно.

– Что-то мне это напоминает, – заметил я.

– Догадываюсь. Тот странный фактор, посредством которого кваzи управляют восставшими. Только неизмеримо более сильный. Но, увы, что это такое, мы понять всё равно не можем.