Читать книгу "В тихом омуте - Виктория Платова"

– Почему?

– Лицо, которое на портрете… Это лицо женщины, уставшейобороняться.

– Должно быть, вы всегда видите то, что хотите видеть.Я вовсе не такая.

– Я знаю. Вы уверены в себе и чертовски красивы. У вассамое удивительное лицо, которое я только видел в жизни.

Мне сразу стало грустно. Бедный Дан, если бы ты только знал,что как раз лицо, взятое напрокат у вечности, обманывает тебя. И если бы я былапрежней, ты даже не посмотрел бы в мою сторону. Я даже зажмурилась – как былобы ужасно, если бы ты не посмотрел в мою сторону. И первая, острая боль отвстречи с тобой прошла, и я бы вспоминала твой затылок лишь иногда, в часпредутренней бессонницы.

– О чем вы думаете?

– О своем лице. На вашем месте я не стала бы емудоверять.

– Хорошо, что вы не на моем месте…

– Судя по всему, вы привыкли, что женщины вам никогдане отказывают.

– Я не задумывался над этим.

Мы промчались по маленькому сонному городку, в которомродился Дан: одноэтажные домики в глубине дворов, широкие щербатые тротуары.Фонарей почти не было, машин тоже; все, что удалось выхватить светом фар, –известняковая кладка заборов. На окраине города – я сказала:

– Мне казалось, что мы остановимся в городе вашегодетства. В вашем доме.

– Мне тоже так казалось. Но здесь уже никто не живет.Родители уехали к старшей сестре в Калининград, а дед с бабкой умерли… Дедочень долго болел и больше всего не хотел, чтобы она видела его немощным ипотерявшим силы. Он накричал на нее в последний день жизни, когда она хотелаподойти к его кровати. Она тогда ушла в другую комнату – к себе наверх. Ибольше не выходила. Она умерла в один час с дедом и даже в одну минуту. Мневсегда хотелось думать, что они умерли 6 одну минуту…

Дан остановил машину возле небольшого, ничем непримечательного дома в глубине виноградников. Он вышел из машины и долгосмотрел на него.

– Это дом, где вы родились? – догадалась я. – Это вашдом?

В окнах горел теплый свет, должно быть, была включена лишьмаленькая настольная лампа. На втором этаже кто-то смотрел телевизор: синиеблики лежали на сморщившихся листьях.

– Пора закапывать виноград, – сказал Дан.

– Вы ждете, что сейчас откроется дверь и выйдетмаленький Дан? – спросила я.

– Нет. Дан боялся темноты. Он не вышел бы, точно. А вэтой пристройке была кухня. По воскресеньям дед делал гуляш. Он говорил, чтогуляш должен быть ярко-красным, обжигающим, как пламя, тогда и сам черт даст отнего тягу… Едемте, Ева.

Остаток дороги к морю мы молчали.

…Домик оказался маленьким, сложенным из неотесанных камней –он был почти не виден с дороги. Совсем рядом было море, но о его присутствии вкромешной темноте можно было догадаться лишь по тяжелому дыханию волн – дыханиюусталого любовника, который вот-вот сорвет признание из уст своей подруги.

– Осторожно, Ева, здесь нет света, – предупредил меняДан и, нагнувшись над каменным крыльцом, вытащил ключ. Через минуту он был ужев доме.

– Стойте здесь, – сказал Дан. – Сейчас я все устрою.

Он вытащил из сумки фонарик и прошел вперед. Через несколькоминут крикнул:

– Заходите.

Я толкнула дверь и вошла.

В комнате действительно не было света, но вся она была яркоосвещена свечами. Стены из плохо отесанного камня, все в бликах от свечей,темная пасть камина с аккуратно уложенной поленницей дров; приземистый стол,сервированный на двоих, поздние нежные хризантемы – Дана здесь ждали. Вглубине, покрытая тяжелым войлочным покрывалом, чернела кровать.

Дан по-прежнему был в своем элегантном костюме – и босиком.

– Снимайте обувь, Ева, – сказал он мне. – Здесьудивительно теплый пол. А я пока разожгу камин.

Я подчинилась. Пол действительно оказался теплым; янтарные,светящиеся изнутри доски ласково обхватили мои ступни. Это было такое простое итакое невыразимо прекрасное ощущение, что я даже рассмеялась.

У камина стояли два кресла. Но мне не хотелось садиться –хотелось ходить и ходить по дереву, ощущая его вечное тепло. Через несколькоминут в камине ровно загудел огонь.

– Хотите есть? – спросил Дан.

– Нет, спасибо, я не голодна. – Я действительно была неголодна.

– Тогда, может быть, выпить?

– Попозже. – Я решила сохранить ясную голову. Стоит мнечуть-чуть выпить, и мне захочется поцеловать его в милые сросшиеся брови и,может быть… Даже соблазнять меня не придется, а он наверняка привез меня сюда сясной целью – соблазнить…

– Не волнуйтесь, я не собираюсь вас соблазнять, – вдругсказал Дан, и сердце мое упало – не хватало, чтобы он оказался к тому же еще ителепатом. И тут же оно упало еще ниже – как жаль, что не собираешься менясоблазнять… – У меня есть два существенных недостатка, – улыбнулся Дан. –Во-первых, я на четверть венгр, а венгры совершенно по-особому относятся кженщинам, которых собираются завоевать.

– А во-вторых?

– А во-вторых, я на две трети очень старомодныйчеловек. По мне этого не скажешь, но это действительно правда.

– Я верю. Увезти понравившуюся девушку к осеннему морювместо того, чтобы сразу уложить в постель на глазах у всей Москвы, – этодействительно старомодно.

– Мне просто хотелось провести свой день рождений свами – и чтобы рядом никого не было. Включая навязчивых набриолиненныхофициантов…

– ..которые подносят тебе зажигалку, – подхватила я, –лишь только ты задумаешь прикурить. Должно быть, их вербуют из несостоявшихсятелепатов.

– Или инопланетян. Инопланетяне тоже умеют читатьмысли, как убеждает нас научная фантастика.

– Да. Все они регистрируются по прибытии на Землю вотделе внешних сношений МИДа и вступают в профсоюз работников торговли. Я ихненавижу.

– Я тоже. – Дан улыбнулся. – Видите, мы с вамидействительно похожи. Я даже думаю, что мы сможем поладить.

– Зачем? – Я не приняла его улыбки.

– Потому что вы мне нравитесь. Очень нравитесь.

– В нашу первую встречу этого не было заметно.

– Конечно, вы были слишком заняты собой. Я наблюдал завами на кладбище. Я заметил вас сразу, как только вы пришли.

– Правда?

– Вы стояли в стороне от всех. Вы даже не попрощались сним, – сказал Дан, старательно избегая имени Туманова. – Как будто боялисьзаглянуть ему в лицо…

Спокойнее, Ева, нужно держать себя в руках.

– Вы правы. Я боялась заглянуть ему в лицо. Я ненавижупохороны, я никогда не была на похоронах… – Здесь я не соврала Дану, ядействительно никогда не была на похоронах. – Пожалуй, я выпью. Чтобы ваш деньрождения не был таким грустным. Сколько вам лет?