Читать книгу "Черный ветер, белый снег. Новый рассвет национальной идеи - Чарльз Кловер"

А потом новый дух противостояния рассеялся столь же внезапно, как возник.

Через три недели после начала вторжения в Грузию Центробанк России зашатался вместе с рублем. Инвесторы, наслушавшись громогласной риторики Кремля, заново оценили политические риски для своих вложений и после банкротства Lehman Brothers начали массово продавать ценные бумаги российских компаний. Кремль вынужден был потратить $ 200 млрд из резерва твердой валюты, чтобы выкупить наиболее пострадавшие отрасли и банки. В ту зиму курс рубля по отношению к доллару снизился на треть, а 2009 год Россия завершила с падением ВВП на 7,9 %.

На фоне кризиса антизападная кампания в России поутихла. Нужно было выплачивать займы, наращивать объемы торговли и обмена технологиями. Неотложно вставала задача перейти от экспорта ресурсов как основной модели экономики к современной, ориентированной на развитие технологий.

США, со своей стороны, стремились наладить отношения с Россией и подали Медведеву сигнал: несмотря на войну, он воспринимался как более дружественная Америке и более либеральная фигура, чем Путин. Выступая в Мюнхене в феврале 2009 года, вице-президент США Джо Байден заявил о «перезагрузке» политики США по отношению к России. Начался период конструктивных и продуктивных отношений между двумя странами, символом которого стало вступление в силу в феврале 2011-го нового договора о сокращении стратегических вооружений.

Карьера Дугина к тому времени сделалась надежным барометром отношений с Западом: чем чаще в новостях мелькает Дугин, тем хуже обстоят дела. Но почти сразу после войны с Грузией, с началом финансового кризиса, популярность Дугина резко снизилась: Россия повернулась лицом к Западу. Через несколько недель после войны Дугина уволили из ток-шоу на популярной государственной радиостанции «Русское радио». В 2009 году прекратилась (как потом выяснилось, временно) деятельность Евразийского молодежного союза, ушел, поссорившись с остальными членами организации, Зарифуллин. «Проект был тесно связан с политикой администрации президента, и когда она утратила к нему интерес, интерес к проекту утратил и Дугин. Развивать что-то «вопреки» он не хотел», – поясняет Зарифуллин (надо сказать, что и он сам не ушел в оппозицию и ныне возглавляет в Москве мозговой центр евразийства). «Он [Дугин] всегда хотел попасть в истеблишмент, он считал себя его частью»[460]. Отставка Дугина была «мягкой»: он получил позицию профессора на факультете социологии МГУ. Пока что его вновь положили на полку – но ненадолго.

Сегодня глобальная Американская империя пытается установить контроль над всеми странами Земли, они вторгаются куда захотят, ни у кого разрешения не спрашивают!.. Они уже оккупировали Ирак, Афганистан, Ливию, планируют атаковать Сирию и Иран, и у них есть виды на Россию!

Морозный день 4 февраля 2012 года, московский Парк Победы, Дугин кричит в микрофон, обращаясь к 120 ооо демонстрантов, выражающих солидарность с Кремлем. Пар поднимается над толпой и над сценой, где рядом с Дугиным присутствуют такие же неистовые идеологи – Кургинян, Проханов, Шевченко, топают ногами, чтобы согреться, сменяют друг друга у микрофона, обличая западный заговор, нацеленный на уничтожение России. Демонстранты, значительная часть которых была доставлена на автобусах из других городов под обещание, что потом их отвезут на шопинг в ИКЕА, разбредаются по тротуарам и заснеженным тропам. Рабочие-мигранты, студенты, все, кого удалось согнать, чтобы создать видимость большой массы и силы. Мало кто проявляет интерес к этому действу, лишь в переднем ряду активно размахивают флагами «Наши».

За два месяца до того Кремль сотряс катаклизм: десятки тысяч человек, по большей части успешные и сытые москвичи, вышли на улицы с протестом против режима Владимира Путина, возмутившись подтасовками на выборах. В марте Путин готовился к избранию на третий срок согласно тщательно срежиссированному сценарию: действующий президент Медведев возвращался на должность премьер-министра. По масштабам демонстрация оппозиции оказалась беспрецедентной: до той поры подобные протесты собирали больше одетых в серую форму омоновцев, чем демонстрантов, которых быстро распихивали по автозакам или разгоняли. Однако против этой новой волны демонстраций полицейские дубинки были бессильны. Протест приобрел слишком широкий размах, участники его были слишком влиятельны, среди них банкиры, издатели, светские дамы с айфонами, жены олигархов. То был знак, что гиперреальность сурковской эры, с ее грандиозной имитацией политики, чередой клонов и двойников, выдохлась. Стало ясно, что цементируются новые формы политики. Оппозиция перестала быть маргинальной силой, которой достаточно предъявить фальшивые, оплаченные Кремлем симулякры. Путину пришлось бороться за политическое выживание – или, по крайней мере, так ему казалось, – и Кремль прибег к новому языку и новой политике – к реальной политике.

Это проявилось в декабрьской отставке Суркова – скорее всего, вынужденной. Маэстро внутренней политики сострил: «Стабилизация пожирает своих детей», перефразируя знаменитые слова Жоржа Дантона на эшафоте. Его перевели на менее влиятельный пост.

В речи, произнесенной в Парке Победы, Дугин вновь ухитрился пустить в ход риторику, которой Путин воспользуется позднее. Он громил «пятую колонну» и «внутренних агентов», «подрывающих Россию изнутри, чтобы открыть дверь внешнему контролю»[461]. Демонстрация в Парке Победы представляла собой ответ Кремля, эта была первая крупная демонстрация в защиту режима после неожиданно успешного выступления оппозиции. Здесь собрались все националисты (кроме присоединившихся к оппозиции), до кого только Кремль смог дотянуться: Дугин, Кургинян, Шевченко, Проханов. Они громогласно отстаивали Путина и обличали страшные подрывные силы. Когда я спросил Павловского об этом спектакле, он сказал, что Путин решил противопоставить оппозиции именно этих людей, «потому что больше у него никого не осталось». Это мероприятие показало, что, лишившись либерального крыла, Путин третьего срока будет принципиально иным, чем прежний. Больше он не колебался между либералами и консерваторами, а всецело положился на последних.

Непосредственным поводом для протестов стало объявленное в сентябре решение Путина вернуться во власть. Поднявшись на сцену ежегодного съезда партии «Единая Россия», они с Медведевым преподнесли этот сюрприз делегатам, которые оказались совершенно к нему не готовы. Сравнительно либеральное окружение Медведева явно никто не известил заранее, его экономический консультант Аркадий Дворкович написал в связи с этим в твиттере: «Нет повода праздновать». Министр финансов Алексей Кудрин, рассчитывавший на портфель премьер-министра и тоже не знавший об этой «рокировке», сгоряча довольно опрометчиво ее прокомментировал, и несколько дней спустя Медведев его уволил.

Перед думскими выборами давление на Путина росло. В ноябре 2011 года, когда он вышел на ринг поздравить чемпиона по боевым искусствам, толпа его освистала. Он кое-как пробормотал заготовленную речь, но негативная реакция явно застала его врасплох. Несколько дней спустя штаб Путина отменил аналогичное мероприятие в Санкт-Петербурге, о чем появились сообщения в прессе. «Путин думал, стоит ему объявить о возвращении во власть, и все будут счастливы, а получилось наоборот», – говорит Павловский. Павловского к тому времени убрали из Кремля, как он полагает, за слишком явную поддержку Медведева.