Читать книгу "Белые зубы - Зэди Смит"

Но в чем заключалась идея Зенона (у каждого есть идея), в чем ее суть? Многие ученые оспаривают мнение о том, что его парадоксы являлись частью целостной духовной системы. Цель которой:

а) установить иллюзорность множественности, Многого и

б) таким образом, доказать существование единого, нерасчленимого целого. Единственно существующего незримого Одного.

Потому что, если до бесконечности делить реальность на части, как делали в тот день братья, в результате получится невыносимый парадокс. Ты топчешься на месте, никуда не движешься, движения не существует.

Но множественность не иллюзорна. Так же как и скорость, с которой люди в кипящем котле жизни стремятся к ней. Оставим парадоксы. Они бегут так же, как бежит Ахилл. И они обгонят тех, кто не признает очевидного, так же, как Ахилл оставит далеко позади черепаху. Да, у Зенона была идея. Он искал Одного, но мир — это Многое. Парадокс очаровывает. Чем упорнее Ахилл пытается догнать черепаху, тем нагляднее черепаха показывает свое превосходство. Точно так же братья бегут к будущему для того только, чтобы все нагляднее отобразить свое прошлое, то место, которое они только что покинули. И в этом заключается еще одна истина об иммигрантах (беженцах, émigrés, путешественниках): они не могут убежать от своего прошлого так же, как вы не можете избавиться от своей тени.

Глава 18

«Конец истории» против «Последнего человека»

— Оглянитесь вокруг! Что вы увидите? Что получилось в результате этой так называемой демократии, этой так называемой свободы, этого так называемого либерализма? Притеснение, гонения, резня. Братья, вы наблюдаете это по национальному телевидению каждый день, каждый вечер, каждую ночь! Всюду хаос, неразбериха, анархия. Они не испытывают ни смущения, ни стыда, ни мук совести! Не пытаются скрыться, спрятаться, замаскироваться! Им известно то же, что известно нам: весь мир катится в тартарары! Повсеместно люди погрязли в похоти, распутстве, беспорядочных сношениях, пороках, взяточничестве, потворстве греху. Весь мир поражен болезнью, именуемой Кафр — так называется состояние, в котором люди отрицают единственность Создателя, отказываются признать Его безграничное милосердие. И в этот день, 1 декабря 1992 года, я свидетельствую: ничто на свете не заслуживает поклонения, кроме одного только Создателя, нет Ему сотоварищей. Сегодня мы должны уяснить: тот, кого ведет Создатель, не уклоняется, а кого он отвращает от прямого пути, не встает на прямой путь, пока Создатель не направит его сердце и не обратит его к свету. Я начинаю свою третью лекцию, которую назвал «Идеологическая война», и речь в ней пойдет — поясняю для тех, кто еще не понял, — о такой войне… об этих идеологиях, против братьев КЕВИН… Идеология — это способ промывания мозгов… нам навязывают образ мыслей, промывают мозги, нас дурят, братья! Поэтому я разъясню, уточню и наглядно покажу…

Честно говоря, оратор он был никудышный, хотя никто из собравшихся никогда не признался бы в этом. Даже если отбросить, как все и пытались, его привычку употреблять три слова вместо одного и со скачущими карибскими интонациями делать ударение на последнем — он все равно производил удручающее впечатление. Он носил жалкое подобие бородки, держался высокомерно, ограничиваясь набором напряженных, неуместных жестов, и чем-то походил на Сидни Пуатье,[90]но не настолько, чтобы снискать хоть какое-то уважение. А еще он был коротышка. Именно это больше всего огорчало Миллата. После того как брат Хифан произнес пафосную вступительную речь и знаменитый, но миниатюрный брат Ибрагим ад-Дин Шукраллах вышел из зала на сцену, в воздухе повисло разочарование. Нельзя сказать, чтобы от исламского алима ожидали, что он будет ростом с башню, или кому-то пришла в голову крамольная мысль, будто Создатель в своей безграничной милости не сделал избранного брата Ибрагима ад-Дин Шукраллаха ростом себе вровень. И все же, пока брат Ибрагим неловко тянулся к микрофону, который только что неловко опустил брат Хифан, каждый не преминул подумать, в традициях ад-Дин Шукраллаховых тройных словесных конструкций: полтора метра — полтора.

Но самая-самая большая беда брата Ибрагима ад-Дин Шукраллаха состояла в его пристрастии к тавтологии. Несмотря на то что он обещал разъяснения, уточнения и наглядные описания, его манера говорить напоминала собаку, ловящую себя за хвост: «Существует много приемов ведения войны… я назову несколько из них. Химическая война — это война, в которой люди убивают друг друга с помощью химического оружия. Это ужасное оружие. Физическая война! Это война с помощью физического оружия, в которой люди убивают друг друга физически. Далее бактериологическая война, в которой человек, который ВИЧ-инфицирован и знает об этом, едет в какую-нибудь страну, в которой через падших женщин распространяет свою болезнь и создает бактериологическое оружие. Одна из самых жестоких войн — психологическая война, в которой на вас нападают психологически. Это называется психологическим оружием. А еще есть идеологическая война! Это шестой и самый худший способ ведения войны…»

И все-таки брат Ибрагим ад-Дин Шукраллах был ни много ни мало основателем КЕВИНа, выдающейся личностью с внушительной репутацией. Уроженец Барбадоса Монти Клайд Бенджамин (1960), сын нищих алкоголиков-пресвитерианцев, он обратился в мусульманскую веру в четырнадцать лет, после того, как ему было «видение». В восемнадцать он променял пышную зелень родного края на пустынные окрестности Эр-Рияда и книги, выстроившиеся на полках Исламского университета аль-имама Мухаммеда ибн Сауда. Там он пять лет изучал арабский, разочаровался во многих клерикальных институтах ислама и выработал презрительное отношение к глупым улама, стремящимся отделить политику от религии, — он называл их «религиозными секуляристами». Он был убежден, что многие современные политические движения близки исламу, более того, если как следует вчитаться, о них сказано в Коране. Он написал на эту тему несколько памфлетов и благодаря им быстро выяснил, что в Эр-Рияде радикалисты вроде него не самые желанные гости. Его сочли возмутителем спокойствия и угрожали его жизни «часто, многократно, безостановочно». Поэтому в 1984 году брат Ибрагим продолжил образование в Англии, где еще на пять лет заперся в гараже своей бирмингемской тетушки — читать Коран и впитывать безграничную милость Аллаха. Еду ему подавали через кошачью дверцу, он аналогичным путем в жестяной коробке из-под печенья возвращал отходы жизнедеятельности и усердно отжимался и приседал, чтобы не атрофировались мышцы. Все это время «Селли оук репортер» регулярно тискал о нем статейки, называя «гаражным гуру» (редакции больше нравилось «Псих под замком», но, учитывая огромное число мусульман в Бирмингеме, пришлось придумать другое прозвище), и потешался, беря интервью у его ошарашенной тети, Карлин Бенджамин, ярой сторонницы Христовой церкви святых последнего дня.[91]