Читать книгу "Вместе - Дэйв Эггерс"

бы потратить на неудачный продукт, не будет использовано, а у людей будет одним ненужным выбором меньше.

– Значит, решаем мы, – подытожила Мэй.

– Да, – кивнула Дилейни, – и мы же стоим на страже. Как охранники у ворот “Вместе”, которые не пропускают в кампус идиотские подарочные корзинки. Тот же принцип. Бесполезные вещи не смогут обойти наш дозор, и очень скоро станет бессмысленно их производить.

– И что же тогда будет производиться?

– Только то, что людям нужно. То есть останется меньше вариантов. Возьмем эти три вида горчицы. Мы одобрим все три, они будут соответствовать нашим экологическим стандартам, а мы поможем потребителям выбрать правильный. Меньше возможностей. Меньше ошибок. Все рады.

– Ты это прямо сейчас придумала?

– В общем, да, – ответила Дилейни.

Прошло несколько долгих секунд. Дилейни думала, что у Мэй может быть с собой блокнот и ручка, но ничего такого не оказалось.

– Мы можем положить конец всему, что нам не нравится, – наконец сказала Мэй.

– Именно. Вот еще такой пример – вино. В США двенадцать тысяч виноделен. Вместе они производят около сотни тысяч наименований вин. Согласись, это слишком.

– У меня голова начинает гудеть от одной мысли о таком множестве вариантов, – сказала Мэй.

– Значит, надо сократить большую часть. Тем более я уверена, что в основном это вино невозможно пить.

– Производители нас убьют, – сказала Мэй. – Будет как с туриндустрией. Авиакомпании не прыгают от радости.

– Наоборот! – возразила Дилейни. – Они нас полюбят. По крайней мере, те, кого мы выберем. Если останется только три вида горчицы, а спрос будет стабильным, то у производителей будет предсказуемый доход и цены упадут. Ты соглашаешься покупать одну банку горчицы в месяц, и цена оказывается вполовину меньше, чем сегодня.

– Подожди. Это почему?

– Потому что производителям больше не придется закладывать в цену стоимость излишков. Представь себе что-нибудь еще более регулярное. Завтрак. У потребителя есть дети, и эти дети в девяноста процентах случаев едят только два вида каши. Сейчас родители вынуждены платить розничному продавцу за две коробки каждую неделю. Но больше никто не будет платить так называемую розничную цену.

– Я всегда это говорила, – вздохнула Мэй, – но они все равно продолжают это делать.

– Ты уже убедила очень многих потребителей, – напомнила Дилейни. – Просто теперь нужно убедить производителей. Допустим, производитель каш выпускает 500 000 коробок в неделю. Две трети продаются, а оставшаяся треть выбрасывается. Производитель устанавливает цену, беря в расчет отходы. Все производят гораздо больше, чем продают. Это ненормальный и устаревший способ ведения дел. И он разрушает наш мир. Почти половина произведенных в мире ресурсов фактически не потребляется.

Мэй мрачно хмыкнула.

– Поэтому давай представим себе, что производитель каш будет поставлять большую часть своей продукции непосредственно потребителю – через свои или наши склады. Он будет производить на заказ, строго определенное количество, потому что потребитель обязуется покупать две коробки каши в неделю на протяжении года, пусть пяти лет. И компания будет не просто знать, сколько коробок выпустить, она будет точно знать, куда их нужно доставить. Она сэкономит деньги, которые раньше тратила на производство, поставку в магазины и утилизацию огромных излишков. В итоге потребитель получает более дешевые товары, так как производителям не приходится включать в цену издержки.

– И расходы на розничных торговцев, – добавила Мэй. – Мы станем розницей.

– По сути, мы должны быть единственным розничным продавцом, – с жаром сказала Дилейни. – Половину магазинов и так убили пандемии. Пусть вымрут и остальные.

Глаза у Мэй расширились.

– Точно. Пусть они превратятся в дома, в парки. Пусть природа вернет свое, вернет то, что отнял каждый торговый центр, каждый магазин.

– И это будет гораздо проще.

– Мы и так уже отслеживаем потребительские предпочтения. Так почему же не стать проводником между всем спросом и всем производством? Мы все решаем.

– И у нас есть вся необходимая инфраструктура для поставок чего угодно от производства до двери. Купив “Джунгли”, мы получили систему логистики и распространения – самолеты, вагоны, склады, автомобили. И я думаю, ты именно для этого покупаешь компании-перевозчики?

– Все правильно, да, – произнесла Мэй, хотя легкая дрожь в голосе выдала, что, возможно, у нее и в мыслях не было никакого грандиозного плана.

– И половину из этих кораблей можно завтра же утопить. И грузовики тоже. Потому что мы избавим мир от ненужных вещей. От одежды, которую везут из Мьянмы только для того, чтобы потом отправить ее обратно. От дешевых китайских игрушек, которые никто не покупает, и они оказываются на свалках. Бесконечный выбор уничтожает мир.

– А это мне нравится. Сама придумала?

– Это лозунг, который висит в офисе ТУ.

– А они еще будут нужны?

Дилейни была уверена, что Мэй подсчитывает в голове возможное сокращение издержек, которого можно достичь уничтожением этого и многих других дорого обходящихся компании отделов.

– Я думаю, они еще принесут пользу, – сказала Дилейни. – Но в конце концов мы уничтожим все дешевые и неэтичные продукты. Проредим всходы. Меньше вариантов. И это снизит тревожность.

– Никто не хочет покупать рубашки, сшитые на потогонной фабрике, которая загрязняет местный источник водоснабжения. Или бананы в Бостоне в октябре, – сказала Мэй.

– Так и есть. У таких товаров больше не будет рынка. И стресс, который все мы испытываем, оказываясь перед выбором из сотни брендов носков, например, – он тоже исчезнет.

– Потому что мы решаем.

– Точно, – подтвердила Дилейни, отметив для себя, что эти слова, “мы решаем”, важны для Мэй. – Мы решаем, а потом компании производят только то, что, как им известно, будет продано.

– Выгодно для обеих сторон.

– И выгодно для планеты. А если кто-то все же захочет покупать экологически безответственные товары, мы ударим по таким людям личным углеродным следом. Он будет открытым, и показатель стыда сразу подскочит. Человек покупает четырехфунтовый стейк, который произведен ценой сжигания бразильских джунглей, и это тотчас отражается в его углеродном следе.

– А людей с высоким углеродным следом ждут неприятности. Например, трудности при приеме на работу. Или при поиске жилья. Поэтому компании перестанут производить подобные продукты и начнут соответствовать нашим требованиям. И когда мы все достигнем согласия, наступит полная определенность.

– Здорово, правда? – вопросила Дилейни. – Фабрика, которая точно знает, какой спрос на ее продукцию будет в ближайшие два-три года, куда более стабильна, чем любые другие бизнес-модели. Рабочие места гарантированы. И больше не придется гадать, что взбредет в голову потребителю.

– Каждый будет нести свою ответственность.

– Планета умирает, – сказала Дилейни. – Возможно, это единственный способ ее спасти. Мы должны производить только то, что нам нужно. Покупать обдуманно. Покупать, не выходя из дома.

– И все это сделаем мы!

– А больше никто и не сможет. Мы устраним большую часть никому