Читать книгу "Метро 2035: Питер - Шимун Врочек"

– Он тебя искал, – сказал Евпат. – Но не нашел – потому что так хотела твоя мать. А я ей помог – сначала с побегом, затем укрыться. Я был вашим телохранителем, но ты всегда называл меня дядей.

– Но теперь? – спросил Иван. – Почему ты со мной?

– Вполне возможно, что меня на самом деле нет. – Дядя Евпат посмотрел на Ивана. – Вполне возможно, с тобой разговариваю не я, а твоя опухоль головного мозга. Или, скажем, застарелая гематома. Помнишь, тебя ударили в детстве? Сгусток крови так и не рассосался, если тебе интересно… Да и вообще ты частенько получал по голове, надо признать.

– Что мне делать? – спросил Иван.

– Помнишь, ты пришел ко мне и спросил: жениться тебе или нет?

– Да. И ты мне сказал: женись.

– Правильно. – Дядя Евпат смотрел на Ивана с грустью. – А если бы я сказал: нет? Что бы ты сделал?

– Я бы все равно женился.

– Почему? – словно удивился дядя Евпат. – Разве я когда-нибудь давал тебе плохие советы?

– Хорошие.

– Тогда почему?

Иван прикрыл глаза. Снова открыл.

– Это решение я хотел принять самостоятельно. Оно мое.

Дядя Евпат смотрел на него строго и жестко:

– И ты готов нести за него ответственность?

Иван помолчал.

– Да.

– Всю ответственность?

Пауза. Долгая-долгая пауза.

– Да.

– Ты вырос. – Дядя Евпат внезапно улыбнулся. – Как ты вырос с тех пор, когда я видел тебя в последний раз. Теперь ты мужчина. Воин. Я обещал твоей матери заботиться о тебе, но я погиб. Возможно, это был не лучший способ… вот так вернуться. Наверняка не лучший. Но я все равно был с тобой все эти годы. Я видел, как ты превращался из мальчика в юношу, видел твои слезы и обиды, видел твои успехи и поражения. Теперь ты понял, что такое свобода. Возможно, это последний урок, что я тебе дал, а ты усвоил.

– Ответственность за жизнь другого человека – это и есть свобода? – Иван смотрел на дядю в упор.

– Верно, – сказал Евпат. – Свобода – это не выбор между «калашом» и винтовкой. Свобода – это не выбор между тем, взять автомат левой рукой или правой… Это все ерунда, мелочи, не стоящие внимания. Настоящая свобода – это когда ты держишь на прицеле человека и решаешь, жить ему или умереть.

Дядя Евпат помолчал.

– Иногда свобода – это право выстрелить себе в висок.

* * *

Иван поднялся на платформу «Василеостровской». Прошел мимо столов, заставленных едой и выпивкой. Мимо веселых лиц, которые – по мере того, как он шел – становились совсем невеселыми. Мертвая, напряженная тишина разлилась в воздухе.

– Иван, – тихо охнули сзади. – Меркулов вернулся.

Поднялся шум. И тут же стих, когда Иван снял с плеча ружье…

Он оглядел стол. Жених с невестой сидели в центре – как и полагается. По правую руку от невесты Пашка, по левую Катя – свидетели.

Генерал Мемов как почетный гость. Хмурый и сосредоточенный.

Таня сидела с мертвым лицом. Сазонов напоминал белую статую в черном костюме.

Сазонов поднялся. Открыл рот, словно хотел что-то сказать…

Иван поднял двустволку, взвел курки. Телохранители Мемова рванулись было, но генерал остановил их движением руки.

– Какого черта? – спросил Мемов.

– Я обвиняю этого человека, – сказал Иван громко, так, чтобы слышали все.

– В чем именно? – Мемов поднялся со своего места.

– В краже генератора и убийстве, – сказал Иван. – Хватит?

– Кого он убил?

– Ефиминюка. И, насколько понимаю, Орлова.

Мемов изменился в лице, начал поворачиваться…

Сазонов вдруг вскочил на стол, прямо на белую скатерть, прошел и спрыгнул перед Иваном. Звон разбитой посуды. Даже на свадьбе он был в бежевом плаще. Перевязь с кобурой через плечо.

Пауза.

– Знаешь, чего мне не хватало без тебя? – спросил Сазонов.

Иван внимательно смотрел на него – не дрогнет ли рука. Нет, лежит спокойно. Главное, не пропустить момент, когда Сазон потянется к револьверу…

– Нет, – сказал Иван.

– Мне не хватало спокойствия. Думаешь, я стрелял в тебя?

– А разве нет? – Иван поднял брови.

Двухстволка направлена бывшему другу в грудную клетку.

– Я тоже так думал. Нет, Ванядзе… – Сазонов помолчал. «Ну же, чего ты ждешь, – думал Иван, – потянись к револьверу». – Ты был прав насчет совести…

– Правда? – «Когда он, блин, потянется к оружию? Сил уже никаких нет».

– Не веришь, значит. – Сазонов медленно покачал головой. – Это ничего. Это уже не так важно – веришь ты или нет. Я должен был сказать. Прости меня.

Иван молчал. Он видел краем глаза сидящих за центральным столом Пашку с Таней, но ему было уже все равно.

– Я бы хотел… понимаешь… – Сазонов замолчал, глядя на Ивана странным, вопрошающим взглядом. – Как положено.

«Свобода – это не выбор между «калашом» и винтовкой…»

– Честная дуэль? – спросил Иван, опуская дробовик.

– Да. – Сазонов вдруг улыбнулся своей знаменитой кривоватой улыбкой и снова стал похож на себя прежнего – уверенного и спокойного. – Честная дуэль.

– На «Приморской»?

– Совершенно верно. – Сазонов запахнул плащ, поправил перевязь с револьвером. Выпрямился. – Там, где я раздолбал этот чертов генератор. Это будет по-настоящему. Ты даже сможешь сказать свое знаменитое «бато-о…» – рука его метнулась к револьверу.

Иван вскинул ружье и выстрелил, почти не целясь. Бам-м! Отдача долбанула в плечо. Сазонова откинуло назад, на праздничный стол. С грохотом полетела посуда. Закричали люди. Бум-м! – со второго ствола. Кровь. Дым в воздухе. Сазонов медленно падал, заваливая стол, глаза в недоумении раскрывались… Красивое лицо. Очень красивое. И удивленное.

Сазонов выплюнул кровь.

– К-как же?.. – Он закашлялся. – Я… быстрый…

На бежевом плаще медленно расплывалось красное пятно.

Иван опустил ружье. Стволы дымились. Оглядел собравшихся и подошел к мертвому другу. Бывшему другу.

– Каждый охотник желает знать… – сказал Иван и пальцами закрыл мертвецу глаза. – Где сидит… Эх, ты, Сазан.

* * *

Тогда, на «Сенной», после драки с торговцем пылью, он несколько часов неподвижно лежал, глядя в стену. Прошла ночь. Он почти не спал, только иногда забывался смутной, тяжелой дремой. В какой-то момент Иван понял, что решение принято – и провалился в сон. Утром Иван встал, умылся, побрился и даже постирал одежду. Пока вещи сушились, он обкатывал в уме дальнейший план действий. Еще через несколько часов, натянув слегка влажные тельняшку, штаны и куртку, Иван решил, что готов.