Читать книгу "Летний дракон. Первая книга Вечнолива - Тодд Локвуд"

На пятой на горе стоял человек, но больше рассмотреть не удалось – слишком уж изображение потрескалось и обросло минеральными отложениями. Еще несколько плит также плохо сохранились, хотя я и различила птичье крыло с густым оперением, как у ястреба или орла. На еще одной скалилась львиная морда. На соседней мастер воссоздал небо, заполненное летящими стрелами, и жаркое поле битвы. Воины с мечами и щитами застыли в страшном предсмертном миге.

Далее изображения стали совсем непонятными, как, впрочем, и те, что были в зале времен года. Невероятные башни, морские машины с парусами, похожие на китов. Повозки без упряжи, с диковинными баллистами. Пламя и руины. Люди с книгами, весами, секстантами и прочими загадочными инструментами. Мужчины с искаженными от гнева лицами, со свитками в руках. Они стояли на вершине пирамиды, сложенной из людей – причем те, кто находился в самом низу, выглядели истощенными и рыдали, качая умерших младенцев. Конструкции диковинных форм, похожие на цилиндры, диски и крылья – вновь в звездном небе, среди гигантских планет.

Плита за плитой, являющие войну, разрушения и удивительные машины!

И лишь на оставшихся плитах, изрядно поврежденных, я заметила драконов. Когда я подошла к самой последней, по моей спине пробежал холодок – величественный дракон растворялся в камне, словно тень. Мастер изобразил его на переднем плане, но так, словно тот заполнял своей зыбкой фигурой все пространство. Я невольно задумалась об Эдимму. Над ним, в небе, парили другие драконы, а в отдалении расположился храм Аши, который мы уже видели в зале, воссоздающем исчезнувший город Кинват.

Мои мысли вновь вернулись к чудовищу. Внезапно я поняла, где уже его встречала, и оцепенела: статуя в наших руинах, черный дракон, бьющийся с белым.

Дэйхак.

Спустя несколько минут Мабир нарушил молчание:

– Это летопись, но событий реальных или же мифических – мне неизвестно.

– Миф может породить давно забытая истина, – отозвался Френ, не поднимаясь с колен.

Мабир кивнул.

– Мои познания в истории обрываются с началом нашей эры и падением Кинвата, – указал он на последнюю плиту с чудовищем, которое возвышалось над храмом Аши. – А остальное гораздо древнее. И Расаал, разумеется, вряд ли хочет сохранить все это в целости и сохранности.

Беллуа окинул его холодным взглядом, но промолчал, и Мабир продолжил.

– Полагаю, тайный город был последним убежищем людей Кинвата, павшего в конце эры. Они и создали это полотно в память о былом. Вероятно, здесь они и погибли. Или поднялись на поверхность и стали нашими предками. Сказать наверняка невозможно.

– Подозреваю то же самое, – согласился Беллуа. – Но хотел бы узнать истинное значение каменных плит.

– Думаю, что смогу вам помочь, – Френ поднялся на ноги.

– Прошу, – шагнул к нему Беллуа. – Поэтому мы сюда и пришли.

Френ глубоко вздохнул.

– Это действительно летопись. Она рассказывает нам историю Авар.

– Но как? – нахмурился Беллуа. – Как это может быть историей Авар?

– Старейшие писания Ашаани гласят: то, что люди почитают превыше всего, они увидят в Авар. Авар являлись нам во многих обличьях, ибо истинное для нас непостижимо.

– Как такое возможно? – ужаснулся Беллуа. – Ведь в таком случае они… – он запнулся, подбирая слова. – Отражают наше собственное невежество.

– Разве? – пожал плечами Френ. – А разве посланники должны являться в понятном образе? Я многое не могу объяснить. Я – лишь сосуд древних сказаний и традиций. Но вот что я скажу: людям следует не толковать о непонятном, но задавать вопросы, которые и приведут их к ответу, – Френ указал на плиты и принялся перечислять так, как будто помнил все наизусть: – Был век Медведя и Темной ночи. Затем Матери и Небесных сфер, продлившийся долгие столетия, пока жизнь не сбросила и эту кожу, как змея, чтобы переродиться вновь и вновь. Потом настал черед Лошади, а его сменила эра Гор и Королей-богов. Далее следовали Орел, Ягненок и Лев. За ними век Стрел. Век Исследования и Кораблей моря, Машин и Великих городов. Век Философий. Век Золота и век Великих обманов. Бурь, Пустынь, Льда. Век Звезд, Падающих небес и Дождя смерти. Век Сотворенных, эры Драконьих войн. Век Голода и Каннибалов. И долгий мрак, когда не было никаких легенд, – Френ повернулся к нам. – Повествование плит заканчивается возле века Каннибалов. Возможно, люди Кинвата сумели пережить темные столетия, ведь изображение на последней плите – не что иное, как Дэйхак, разрушающий их славный город во время первой из Драконьих войн. Всегда наступает война, и Авар меняют облик.

Несколько мгновений мы слушали лишь далекий плеск водопадов.

– Мы до сих пор живем в веке Драконов, – продолжил Френ. – Обратите внимание, что в большинстве прошлых эпох драконов не было. Они появляются позже, в конце века Звезд, и переживают множество циклов. Есть они и среди так называемых «Сотворенных». Их каким-то образом создали люди – в годы Великой науки, соединив в одном творении полезнейшие качества многих существ.

– Невозможно, – возразил Беллуа. Глаза его были широко распахнуты, но в них читались ни гнев или осуждение, а что-то на грани между страхом и ошалелостью. – Значит, люди что, создали и Авар?

Френ покачал головой:

– Нет, Авар являются нам в обличье того, что мы больше всего почитаем, неважно, зверь это, машина или нечто воображаем.

– Откуда ты знаешь? – спросил Беллуа.

Я прочистила горло.

– Отец однажды рассказал мне про наемника, с которым служил в драконерии. В пустыне, откуда наемник был родом, драконы не водились, поэтому Авар являлись людям в облике лошадей.

Беллуа поднял взгляд на плиту, где лошади тянули двухколесные повозки с воинами.

– Однако это не опровергает учения Расаала о том, что Коррузон есть Изначальное Пламя, главная ипостась Первого, который вытолкнул горы своим…

Беллуа умолк, узрев противоречие самостоятельно: многие века безо всяких драконов. Он рухнул на колени, продолжая глазеть на высеченное в камне доказательство, разрушившее все, на чем зиждилась его жизнь.

– То, что мы почитаем превыше всего, отражает нашу суть, – добавил Френ. – Воинственные люди поклоняются эгоистичным богам и строят им стальные алтари. Жадные делают их из золота. Мирные – из любви.

В глазах Беллуа мелькнули поразившие меня слезы.

– Тогда что же Авар такое? – задал он ровно тот же вопрос, что и я своему отцу, наверное, целую вечность назад.

От мысли об отце меня охватила тревога.

Френ отнесся с долей понимания к метаниям Беллуа.

– Если Ашаани и знали, то свидетельств не сохранили, и потому я могу утверждать, что вопрос останется без ответа.

Я задрожала, оглядывая плиты – в особенности последнюю, изображающую событие куда более древнее, чем битву каменных драконов посреди наших руин, когда Дэйхак разрушил Кинват.