Читать книгу "Осенний трон - Элизабет Чедвик (Англия)"

Она заехала в оживленный порт Ла-Рошель и подышала соленым запахом океана, пока наблюдала за тем, как швартуются и отчаливают торговые суда. И потом побывала в Тальмоне – охотничьих угодьях аквитанских герцогов, где ее поджидали призраки давнишних пикников, детских игр и ухаживаний. Вот она стоит босая на краю моря, волны накидывают ей на ноги пенные кружева, и солнце разбрасывает на воде блестки, словно золотые монеты. Вот засмеялся юноша, за которым она побежала вдогонку, размахивая лентой темных влажных водорослей. И все еще слышны старинные песни, приносимые из прошлого ветром. Нет, время не украло у нее воспоминания, наоборот, усилило их, возможно, приукрасило; ну что ж, она не возражает.

Всюду, где пролегал ее путь, Алиенора принимала оммаж у своих вассалов и настойчиво подчеркивала, что она остается герцогиней Аквитании. Раньше, сейчас и до тех пор, пока бьется ее сердце. Главная задача для нее теперь – выжить.

В июне королева прибыла в город Ньор, от которого до Пуатье оставалось всего два дневных перехода, и отдохнула там несколько дней. На второе утро, вскоре после того, как Алиенора закончила молиться, ей сообщили, что у городских ворот ее дочь Иоанна, что она в расстроенных чувствах и хочет увидеться с матерью.

Алиенора отпустила всех слуг, кроме Бельбель, и, едва обнявшись с Иоанной, повела ее к мягкой скамье возле окна. Между полами мантии Иоанны виднелся уже округлившийся живот, и выглядела дочь усталой и встревоженной.

– Идем, идем. – Алиенора кивком велела Бельбель поднести табурет для ног. – Что ты делаешь здесь, вместо того чтобы отдыхать в Тулузе?

– Среди вассалов моего мужа возникли раздоры. – Иоанна утомленно провела рукой по лбу. – Боже, разве бывает так, чтобы у них не было раздоров? Я повела воинов к осажденной крепости Ле-Кассе, но рыцари Раймунда предали меня. Пришлось бежать в чем есть. – У нее задрожал подбородок. – Теперь я здесь, чтобы просить помощи у Ричарда, но мне говорят, будто мой брат умер. Это правда, мама? Я не хочу этому верить… но иначе тебя бы тут не было, да?

Алиенора взяла дочь за руку:

– Ох, любовь моя, боюсь, это правда. – Она подавила подступившее к горлу горе, иначе не смогла бы говорить. – Он умер из-за воспаленной раны от стрелы арбалета, а попала она в него во время незначительной осады, которую ему вообще не следовало затевать. Я успела к нему до того, как он умер, и привезла его для погребения в Фонтевро несколько недель назад.

– Нет, – сдавленным голосом произнесла Иоанна. – Только не Ричард! – Она охнула и зажала рот руками.

– Я сама твержу так снова и снова. Не могу это принять, но должна. – Ее голос сорвался, и она сжала руки. Помолчав, с трудом продолжила: – Твой брат Иоанн теперь король. Он наша опора.

Иоанна, пошатываясь, добрела до умывального таза, и там ее стошнило. Спазмы перемежались со всхлипами. Алиенора подошла помочь дочери, обхватила рукой за талию. Иоанна стала выше, чем она, и так странно было поддерживать того, кто гораздо крепче.

– Ну же, успокойся. Тебе нельзя сильно огорчаться, помни о ребенке. Сейчас приляжешь, немного отдохнешь, и тебе станет легче.

Иоанна справилась с собой, перестала плакать и вытерла лицо полотенцем, что висело над тазом.

– Не могу отдыхать. – Голос был надорванным после рыданий. – Я не знаю, куда повернуться. Мой супруг где-то воюет, и нет для меня безопасного места. Я так надеялась на Ричарда, но… – Она беспомощно всплеснула руками.

– На меня ты можешь рассчитывать, – твердо заявила Алиенора. – И потом, Иоанн тебя поддержит. Пока тебе тут ничего не грозит, так что не стоит переживать о ночлеге и еде. Или можешь отправиться в Фонтевро и пожить там, пока я закончу свои дела.

Иоанна вернулась на скамью. Она успокоилась достаточно, чтобы сделать пару глотков вина и поставить ноги на низкую табуретку. Алиенора не хотела говорить о Ричарде – слишком болезненно. И она тревожилась об Иоанне.

– В день, когда я стала графиней Тулузы, я и подумать не могла, что придется спасаться бегством без багажа и слуг, да еще с пятимесячным плодом в чреве. Молю Бога, чтобы с сыном ничего не случилось. Я оставила его в Тулузе с няней.

– Ты напрасно нервничаешь. Он под присмотром, и ты тоже, а сейчас это самое важное. Иоанн поможет тебе, и под моим кровом можешь находиться столько, сколько потребуется.

Иоанна сглотнула:

– Ты словно скала, мама. Когда шторм сметает и крушит все вокруг, ты все равно стоишь прямо.

Алиенора почувствовала, как доверие Иоанны легло ей на плечи, словно еще один тюк с грузом на спину вьючной лошади.

– Ты моя дочь, – сказала она. – Для тебя я выстою в любой шторм.

Иоанна направилась в Фонтевро, а ее мать поспешила в Тур, где ей предстояло преклонить колени перед Филиппом Французским в оммаже за Аквитанию. Алиенора никогда не встречала Филиппа и по собственной воле никогда бы не приехала к нему, но так уж сложились обстоятельства. Королева ценила в нем соперника и дальновидного политического игрока, но это не мешало ей ненавидеть короля Франции всеми силами души. Она никогда не простит его за то, что Филипп сделал Ричарду. Это выжжено в ее сердце навсегда. И доверия у нее к нему нет ни на дюйм – он человек без чести.

Перед собором в Туре от зноя невозможно было дышать, но внутри каменных стен царила тенистая прохлада. Формой рта и подбородка Филипп походил на Людовика. И он был таким же стройным, как отец, только ниже ростом, с карими глазами и каштановыми волосами. Из-под редеющей шевелюры проглядывал блестящий розовый череп. В толпе никто бы не признал в нем короля; только богатые одежды и кольца свидетельствовали о его сане. Но едва Алиенора посмотрела ему в лицо, как поняла: этот человек редко проигрывает. Несмотря на любезную улыбку и слова, которыми Филипп встретил ее, глаза мужчины оставались непроницаемыми и бездушными.

Алиенора медленно опустилась перед ним на колени, чтобы принести оммаж за Аквитанию, и чуть не застонала от боли в суставах. Ей было тошно оттого, что Филипп жив, а ее прекрасный Ричард мертв. Нет в мире справедливости. Но, по крайней мере, эта клятва сохранит ей титул герцогини Аквитании. Алиенора твердо решила уберечь Иоанна от претензий Артура на ее земли. Пока она жива и носит этот титул, не может быть никаких споров.

Одарив ее поцелуем мира, Филипп проявил заботу и помог подняться – вежливо и осторожно. Ну да, у него есть в запасе время, и это знание тоже добавляло горечи. Алиенора моментально разгадала его замысел: подчеркивая ее старость и слабость, он преуменьшал ее власть и намекал на то, что ей осталось недолго править. Королева приняла его помощь, но затем гордо выпрямилась и зашагала рядом с ним с величавым достоинством, дабы показать лживость подобных намеков.

На церемонии присутствовал сын Филиппа Людовик – двенадцатилетний миловидный подросток, весьма напоминающий своего деда-тезку. Несмотря на всю неприязнь к его отцу, к мальчику Алиенора прониклась симпатией. Он был неуклюж в силу возраста, но обладал хорошими манерами. Филипп безмерно гордился сыном и не скрывал этого.