Читать книгу "Дипломаты, шпионы и другие уважаемые люди - Олег Агранянц"

Схлопотавший по физиономии тип ничего не может понять. А вокруг негодуют: «Такой солидный, а хулиган. Надо вызвать милицию».

Я подошел к нему и посоветовал:

— Быстрее уходите, будет скандал.

— Но я… — пытался оправдаться он.

— Ничего не докажете.

Он понял, какие неприятности ему грозят, и побежал — быстро, мелкими шажками, петляя в толпе как заяц.

А люди продолжали возмущаться:

— Солидный человек, а хулиган.

658. Старик Хоттабыч не стадионе

Я встречался с дочкой легендарного спартаковского защитника Василия Николаевича Соколова. Тогда он тренировал кишиневскую Молдову. В мае 1961 года он привез команду в Москву и 13 мая на московском стадионе «Динамо» «Молдова» играла с ЦСКА.

Я приехал на стадион с его женой и дочерью. Через два ряда от нас расположилась жена и дочь Константина Ивановича Бескова, который тренировал тогда ЦСКА.

Началась игра и начался кошмар, голы летели в ворота «Молдовы» один за одним: один, второй, третий, четвертый, пятый! К концу первого тайма к нам подошел какой-то парень:

— Василий Николаевич просит лекарство.

И жена Соколова (забыл имя) дала ему какие-то таблетки.

Кончился первый тайм. 5:0. В перерыве семья Бескова купила мороженное. Мы сидели молча.

Начался второй тайм. И началось обратное! Голы теперь полетели в ворота ЦСКА. Один, второй, третий, четвертый! К Бесковым подошел какой-то парень и теперь уже жена Бескова дала парню какие-то таблетки.

ЦСКА выиграл с теннисным счетом 6:4. После матча «Советский спорт» писал:

«Своеобразным комическим номером был матч ЦСКА — Молдова. В вагонах метро и трамвая, развозивших зрителей со стадиона, долго были слышны взрывы хохота: зрители заново переживали игру. Создавалось впечатление, что в игре принимал участие старик Хоттабыч, который заколдовал восточные ворота, куда влетело девять мячей из десяти».

Не могу не отметить, что Василий Николаевич был очень порядочным человеком, примерным семьянином. Не курил, позволял себе рюмку вина только два раза в год: на новый год и в день рождения дочери.

659. Футбол тех времен

На футбол ходили многие узнаваемые люди. К ним не приставали, не задавали вопросов, делали вид, что не узнают. Тогда ценилось право быть на стадионе просто болельщиком. Так, я часто встречал на играх ЦСКА Майю Плисецкую, Владимира Зельдина, на стадионе они были только болельщиками.

Однажды армейский клуб проигрывал киевскому Динамо и с одним пожилым полковником стало плохо. На трибуне оказался врач. Он констатировал, что полковник скончался.

Во втором тайме армейцы забили три мяча и мой сосед, молодой парень, сказал:

— Жалко батю. Полчаса до победы не дожил.

660. Глас народа

Как-то во время матча на стадионе «Динамо» один из футболистов запустил мяч свечой вверх, и кто-то из зрителей крикнул:

— Штандер!

«Штандер» — популярная в те годы детская игра, при которой ведущий подбрасывает мяч высоко вверх. Вся трибуна хохотала.

Однажды на ипподроме диктор объявил, что такая-то лошадь «пришла на голову сзади». Публика начала возмущаться: все видели, что пришла она сзади на целый круп. И тогда кто-то из публики крикнул:

— Так ведь не закусывают.

Смеялась вся трибуна.

Мне потом часто приходилось объяснять поступки своих коллег словами: «Так ведь не закусывают».

661. Футболу все возрасты покорны

Мужу моей матери Игорю Валентиновичу было около шестидесяти, но выглядел он моложе: стройный, подтянутый. Однажды он мне сказал:

— На улице ко мне подходят люди и предлагают сыграть с ними в футбол.

Я не поверил.

— Да-да. Два раза ко мне подходили молодые люди и спрашивали, буду ли я Башашкиным. Я не знал, кто такой Башашкин. Поинтересовался у сослуживцев, мне ответили, что это центральный защитник. Это действительно защитник?

— Защитник, — подтвердил я и объяснил, в чем дело.

В те годы водка на разлив уже не продавалась, а пол-литровая бутылка стоила 2 рубля 87 копеек. Поэтому три человека скидывались по рублю, покупали бутылку водки и несколько конфет на закуску. А когда не было третьего, его искали на улице. И спрашивали прохожих, не согласится ли кто быть «третьим». Под третьим номером в сборной по футболу в те годы играл Анатолий Башашкин. Вот и спрашивали: «Не будешь ли Башашкиным», то есть не хочешь ли быть третьим.

Подытожила беседу моя мама:

— К тебе, Игорь, подходят люди не потому, что ты похож на футболиста, а потому, что ты похож на алкоголика.

662. Французский крем

Весь бомонд был в сборе. Ждали меня, потому что Тюле, дочери известного сатирика Владимира Полякова, прислали из Парижа крем, инструкция по применению которого была написана по-французски. И я должен был ее перевести.

При первом же знакомстве с текстом я понял, что это крем для обуви, попросту говоря — гуталин. О чем и доложил.

— Но я им уже намазала лицо, — ужаснулась Тюля. — Что мне теперь делать?

— Возьми бархотку, — посоветовал я.

Общество захохотало.

663. Богема

В доме Поляковых собиралось изысканное общество. Кроме известных сатириков тех времен А. Галича, В. Дыховичного, М. Слободского, там часто бывали актеры — скромный и стремящийся оказаться в тени Марк Бернес, импозантный Борис Брунов, очень модный тогда конферансье.

— Олежек, — томным голосом говорила мне Тюлина мама, — вы не могли бы съездить в гастроном купить что-нибудь.

Мне выдавали 50 рублей, сумма по тем временам огромная, я ехал в гастроном под гостиницей «Москва», покупал черную икру, осетрину, сыры. Увы, в хрущевские годы, описываемые сейчас как «годы пустых прилавков», гастрономы в Москве ломились от деликатесов.

Я привозил несколько пакетов. Сдачи у меня не брали.

— Что вы, что вы! В следующий раз.

664. Каин и Авель

Однажды мы сели по очереди рассказывать анекдоты. Дошла очередь до меня. Только я начал, Галич, хитро улыбаясь, перебил:

— Знаете ли вы, молодой человек, за что Каин убил Авеля?

Я знал, что, если скажу: «Нет», мне ответят: «За то, что он рассказывал старые анекдоты».

Общество ждало. Но я их удивил:

— Знаю.

— Почему?

— За то, что он мешал ему рассказывать анекдоты.

— Неплохо, неплохо! — похвалили меня известные сатирики.

Потом В. Поляков ушел к певице Э. Урусбаевой, материальное положение Тюли и ее мамы сразу же резко ухудшилось, и я надолго забыл про черную икру.