Читать книгу "Смута. Том 2 - Ник Перумов"

дали дочери знать, то она об этом никому не рассказала.

Так или иначе, но Анастасия Константиновна Аристова, по мужу – Маслакова, проскользнула сквозь сито сталинского террора. В войну с мужем работали в госпиталях. И… погибли, попав под бомбёжку. Марина, ваша внучка, оказалась в детском доме. Сумела, однако, не сломаться, выучиться на архитектора. Вышла замуж, правда, неудачно. Муж её оказался последней, простите, сволочью. Быстренько променял скромную Марину на дочку партийного бонзы. Неудивительно, что наша Юля не желала иметь с ним никакого дела. Вот ведь какая история, Ирина Ивановна…

– Промысел Божий, – Ирина Ивановна торопливо перекрестилась. – Его Воля. Значит, выходит, Юля мне… правнучка?

Мария Владимировна кивнула.

– Погодите, дорогая моя, ваша ж дочка… она тоже Анастасия?!

Ирина Ивановна молча склонила голову. Зажмурилась на мгновение.

– Всё сходится… не может не сойтись…

– Не может не сойтись.

– Я понимаю, почему вы Юле до сих пор не сказали…

– Всё с духом собираюсь. Но глядишь, и соберусь сегодня. Уж больно день хороший, да и вообще… пришла пора.

Пыхтит старомодный, до блеска начищенный самовар. На белоснежной скатерти – целая россыпь розеток с вареньями, вазочки с мороженым, печенья и крендели от «петербургского отделения дела купца Филиппова». Ветер чуть шумит приморскими соснами, всё лето ещё впереди, и кончилась страшная война, и хочется просто стоять, подставив лицо северному солнцу.

– А вот и молодые наши, – приветствует Мария Владимировна появившихся Игорька и Юльку.

Нет, уже не дети, не подростки. Высокий юноша и красивая девушка с ямочками на успевших загореть щеках.

– Ба! Дед! Ирина Ивановна, Фёдор!..

– Петя вот не смог приехать, жаль. Всё в институте своём сидит, чертит да считает. Всю премию от государя на оборудование потратил, Лиза хотела ему заместо Зины голову оторвать, так Зина не дала, – смеется Фёдор.

– Ничего, в следующий раз приедет, – решительно говорит Мария Владимировна. – Ну, все в сборе?.. Давайте теперь чай пить!..

Петербург, квартира генерала от бронетанковых войск, кавалера ордена св. Георгия трёх степеней Фёдора Алексеевича Солонова, май 1946 года

«Наконец-то выбрались в Мариинку, Лизу порадую хоть», – думал Фёдор, тщетно пытаясь завязать перед зеркалом цивильный галстук хитромодным в нынешнем сезоне узлом. Уж год, как Вторая война кончилась, а в театр – первый раз идём!.. Позор, конечно. Нет, Лиза молодец, вместе с ним моталась по гарнизонам, из Первой танковой армии в Гвардейский мехкорпус, с полигона на полигон, из института в институт… Как же теперь её не вывести в свет, бедную?

«Нет, ну его, этот галстук. Форму надену», – решив так, Фёдор разом повеселел.

– Дорогой, ты готов?.. – Лиза появилась в дверях, струящееся тёмно-синее платье до полу. Ни за что не дашь ей её сорок восемь лет…

– Прости, милая, галстук вот меня одолел. Почти как Манштейн под Минском.

– Ну и брось его, мундир надень!.. Подумаешь, проблема!.. Пойдём, пойдём, хочу заранее приехать, по театру хоть пофланировать!.. Когда ещё такое платье и покажешь!..

Фёдор поспешно переодевался, Лиза терпеливо ждала.

– От Веры письмо пришло.

– О, и как у неё?

– Вот только что получила новое назначение – главный врач московской Всех Святых больницы теперь. И главный хирург. Всю войну в эвакогоспиталях, на фронте, и вот теперь…

– Ох! Вот молодец, – искренне восхитилась Лиза. – Напишу ей сегодня же вечером, поздравлю. А Надя?

– В Крыму. Восстанавливают Херсонес.

– Вот же ж какая у меня золовка младшая! Хоть бы слово написала, хоть бы телеграмму прислала!.. Да, милый мой Фёдор Алексеевич… ты бы к Зое заглянул потом. Что-то мне она последнее время совсем не нравится.

– Что такое?

Зоя. Поздняя, нежданная, едва-едва выношенная и рождённая и потому, наверное, столь любимая младшая дочь.

Господь не обделил Фёдора Алексеевича Солонова детьми. Старший, Алексей, прошёл всю войну, вернулся – грудь в орденах и погоны капитана. Средний, Пётр, ушёл было добровольцем, но поскольку оказался способным математиком, с фронта его быстро выдернули и под конвоем отправили разрабатывать шифры, а заодно и взламывать вражеские. Юлия, художник-иллюстратор, детские книги отрисовывает. На войну сбежала, приписав себе год, была снайпером. Боже, как же они с Лизой извелись, пока строптивая дщерь не снизошла им послать весточку!.. А то, видишь ли, обижалась она, что её «ватой обкладывают»!..

И наконец, Зоя. Гимназистка. Шестнадцать лет. Правда, Лиза вздыхает, что она в шестнадцать лет и представить себе не могла даже мыслей таких, что теперь у нынешних девиц (ну, может, Смольный институт ещё держится), и Фёдор с супругой, в общем, был согласен.

Зоя строптива. Всё не по ней, всё не так. Может, конечно, возраст такой, перебесится и успокоится, но… Вечно спорит. Матери перечит, сестру дразнит – точнее, дразнила, пока Юля не потеряла терпение и младшенькую не поколотила по фронтовой привычке.

– Я с ней потолкую. Завтра, как-никак, суббота…

– Вот-вот, потолкуй. Да, Фёдор Алексеевич, твоё высокопревосходительство, обратно ты за руль садись, ибо супруга твоя намеревается отдать дань шампанскому в театральном буфете, да-да!..

Давали «Жизель». Танцевала Уланова, уже тогда называемая всеми «великой», и публика стоя отбивала ладони, всё вызывая и вызывая балерину на заваленную цветами сцену.

А потом «Руссо-Балт» мягко нёс их домой, на Каменноостровский. Дом 73–75, уже у самых Островов.

Лиза и впрямь приударила по шампанскому, сделалась совсем весёлой, расшалилась, и…

В общем, вечером они с супругой вовсю доказывали друг другу, что порох в пороховницах у них ещё очень даже имеется, так что в комнату дочери Фёдор заглянул только следующим утром.

Зоя безмятежно спала.

Верно, читала вчера за полночь, потому что из-под двери пробивался слабый свет, когда Фёдор с Лизой вернулись домой.

Из-под матраса торчал уголок желтоватой страницы.

Вот как? Что это ты, голубушка, под матрас прячешь? Вот уж нашла тайное место, нечего сказать!..

Фёдор аккуратно потянул уголок на себя.

В руках его оказалась тонкая брошюра, отпечатанная, однако, на неплохой бумаге. Германская, не иначе. Ох, уж эти мне Kameraden, так вас и растак!.. Государь больно милостив, а надо было возвращать на престол какую-нибудь династию, хоть баварский дом Виттельсбахов, хоть… ну, кто угодно лучше, чем нынешние наследники товарища Тельмана, вернувшиесь после нацистского владычества.

«Если бы большевики не проиграли тогда».

Мелким курсивом, чуть ниже – эпиграф:

«Угнетённые всех стран, соединяйтесь!»

«Что дала народу победа сил реакции в 1915 году?.. И что могло случиться, если бы не эта трагическая ошибка истории? Ошибка эта, несомненно, будет вскоре исправлена. «Вскоре» – это по историческим масштабам, конечно, не завтра и не послезавтра; но законы исторического развития, сформулированные Марксом, Энгельсом и Лениным, неумолимы.

Что такое была Великая Октябрьская