Читать книгу "Убийства, в которые я влюблен - Эдвард Д. Хох"

— Может и по-другому случиться, — продолжал Вэттер. — Вдруг полицейский, который поймал О'Брайена, «забудет» то, что он видел. У него, как и у других, могут быть закладные, которые он должен выплачивать, и он может предположить, что О'Брайен будет продолжать откупаться от электрического стула, и почему бы тогда, решит он, и ему не подзаработать.

— Послушайте, Уатсон, — вступил Ротуэлл. — Вы ведь посылаете О'Брайена на электрический стул не только за одно это убийство. Может быть, он не заслужил смертной казни за то, что убрал Тайсона, но заслужил ли он освобождения?

— Сынок, — опять заговорил Уат Вэттер. — Ты думаешь, что это первая смерть, в которой повинен О'Брайен? Каждый раз, когда ты читаешь о том, что кто-то был найден мертвым в багажнике своей собственной машины, ты точно знаешь, кто за этим стоит.

— С какой стороны ни посмотреть, — горячо вступил я, — О'Брайен заслужил то, чтобы сгореть на стуле.

Уатсон только моргнул глазами.

— Мистер Уатсон, — спокойно вмешалась мисс Дженкинс, — у вас есть дети?

Уатсон кивнул.

— Двое. Мальчику четырнадцать и девочке семнадцать.

— Вы думаете, они будут гордиться вами, если вы выпустите О'Брайена на свободу? Если вы не выполните свой долг?

Уатсон молчал.

— Вы знаете, каков уровень продажи наркотиков в нашем городе? — продолжала мисс Дженкинс. — И какое количество старшеклассников посажены на иглу О'Брайеном и ему подобными?

Долгое время в комнате стояла тишина, но наконец Уатсон поднял голову. И вздохнул:

— Вы правы. Все. Я был… трусом.

Вэттер просиял.

— Давайте придадим этому официальную форму. Я делаю перекличку.

Когда назвали имя Уатсона, он встал и твердо произнес:

— Виновен.

Вэттер одобрительно кивнул и продолжал:

— Дженкинс?

— Виновен.

— Коулмен?

— Не виновен, — сказал я.

Все головы разом повернулись ко мне.

Я встал.

— Мне вдруг пришло в голову, что мы нарушаем один из основополагающих принципов правосудия. Мы обвиняем О'Брайена за то, каким его считаем, а не за поступок, который привел его под суд.

Но это, конечно, не было истинной причиной перемены моего решения.

Пока Уатсон держался, все было прекрасно. Я бы предпочел, чтобы он оказался ответственным за невозможность для жюри прийти к единому решению, и поэтому я не переставал пытаться разозлить и оскорбить его, в надежде подстегнуть его упрямство.

Но теперь Уатсон передумал.

Я обвел глазами одиннадцать удивленных присяжных заседателей и понял, что теперь мне предстоит отрабатывать свои деньги.

Я должен сделать так, чтобы все было убедительно.

В конце концов, Дьюк О'Брайен дал мне десять тысяч долларов за то, чтобы быть увереным, что и на этот раз вердикта не будет.

Джек Риччи ВОСЬМОЙ

Я выжимал около восьмидесяти миль, но на прямой, ровной дороге казалось, что скорость вдвое меньше.

Глаза рыжеволосого паренька, который слушал автомобильный радиоприемник, были блестящими и несколько диковатыми. Когда сводка новостей закончилась, он выключил звук.

— Пока они нашли семь его жертв. — Он вытер рукой уголок рта.

— Я слушал, — кивнул я.

Я снял одну руку с руля и потер затылок, пытаясь ослабить напряжение.

Он посмотрел на меня и хитро улыбнулся:

— Ты из-за чего-то нервничаешь?

Я бросил на него быстрый взгляд.

— Нет. С чего бы мне?

Он продолжал улыбаться.

— Полиция блокировала все дороги на пятьдесят миль вокруг Эдмонта.

— И это я тоже слышал.

Паренек почти хихикал.

— Он слишком хитер для них.

Я взглянул на сумку на молнии, которую он держал на коленях.

— Далеко едешь?

Он пожал плечами.

— Не знаю.

Паренек был немного ниже среднего роста и хрупкого телосложения. Он выглядел лет на семнадцать, но, поскольку у него был детский тип лица, мог быть лет на пять старше.

Он вытер руки о штаны.

— Ты не задумывался, что заставляет его делать это?

Я продолжал смотреть на дорогу.

— Нет.

Он облизнул губы.

— Может быть, им слишком много помыкали. Всю его жизнь кто-нибудь всегда давил на него. Кто-то все время решал за него, что делать и чего не делать. В какой-то момент это давление стало невыносимым.

Паренек пристально смотрел вперед.

— Он взорвался. У каждого есть свой предел. Потом что-то рвется.

Я ослабил ногу на акселераторе.

Он посмотрел на меня.

— Почему ты сбавляешь скорость?

— Мало бензина, — сказал я, — бензостанция впереди — первая, которую я вижу за последние сорок миль. Может быть, другая будет еще через сорок.

Я свернул с дороги и остановился на стоянке рядом с тремя бензоколонками. Пожилой мужчина обошел машину и приблизился со стороны водителя.

— Наполните бак, — сказал я, — и проверьте масло.

Паренек рассматривал бензостанцию. Это было небольшое здание, единственная постройка в океане пшеничных полей. Окна были пыльными. Я едва мог различить внутри настенный телефон.

Парень покачивал ногой.

— Старик долго копается. Я не люблю ждать.

Он смотрел, как тот поднимает капот, чтобы проверить масло.

— Почему такие старики хотят жить? Ему бы лучше умереть.

Я зажег сигарету.

— Он бы с тобой не согласился.

Парень снова посмотрел на бензостанцию и ухмыльнулся.

— Там есть телефон. Ты не хочешь кому-нибудь позвонить? Я выпустил струю сигаретного дыма.

— Нет.

Когда старик вернулся, паренек наклонился к окну:

— У вас есть радио, мистер?

— Нет. Я люблю, чтоб было тихо, — покачал головой старик. — Точная мысль, мистер. Когда все тихо, живешь дольше, — ухмыльнулся парень.

Выехав на дорогу, я снова довел скорость до восьмидесяти. Некоторое время парень молчал, а затем сказал:

— Нужна немалая выдержка, чтобы убить семерых человек. Ты когда-нибудь держал в руках пистолет?

— Я думаю, почти каждому приходилось. Его вздрагивающие губы обнажали зубы.