Читать книгу "Нил и египетская цивилизация - Александр Морэ"

Зодчий соблюдает эти теологические законы со скрупулезной точностью. Он стремится претворить их в жизнь при помощи планировки храма, особенно это касается «святая святых». В некоторых храмах слева от святилища находятся помещения, в которых бог проявляет себя во всем своем солнечном великолепии. Зал Огня (?) (per-nesert), Зал Трона Ра, зал, в котором празднуется наступление Нового года, и алтарь Солнца во дворе – вот пространства, отмечающие ежедневный или ежегодный триумф Ра. Справа от святилища находится Зал Воды (?) (per-nu) и залы, где празднуются мистерии Осириса умершего и восставшего из мертвых. Они напоминают о том, что храм – это сцена не только для каждодневного угасания Солнца, но и для Страстей Осириса, гробница которого (sheta) и колыбель возрождения (meskhent) тоже находятся в храме.

В других частях храма архитектурное убранство являет человеческому глазу те же контрасты. Слева, на Восточной и Южной стороне, располагаются атрибуты богов и царей, здесь совершаются обряды и находятся приношения, принадлежащие Южной половине мира, над которой в определенный момент проходит солнце. Правая сторона, Западная и Северная, принадлежит Северной половине[350].

Тот же символизм выражается в чередовании колонн с капителями в виде открытых и закрытых бутонов. В больших храмах гипостиль имеет три нефа, центральный из которых выше двух остальных. Капители центрального нефа всегда выполнены в виде колокола, с распустившимися цветами, а колонны боковых нефов увенчаны закрытыми бутонами. Зодчий наблюдал этот контраст в природе: на закате цветы закрываются, склоняя чашечки, а на рассвете бутоны распускаются, подставляя лепестки лучам солнца. Воспроизводя растительные орнаменты в камне, зодчий придавал капителям колонн центрального нефа форму раскрытых цветков, а капителям более низких колонн боковых нефов форму закрытых бутонов. Цветы лотоса и папируса закрыты ночью и на рассвете, лепестки их распускаются лишь под действием света и тепла. Здесь мы имеем дело с религиозной интерпретацией, уводящей нас из мира природы в мир символов. Во-первых, папирусовидные колонны своей формой напоминают живое растение, зелень, которую символизирует папирус (uaz) на письме. Гипостиль назывался uazit, «[зеленым] залом папируса». С другой стороны, из цветка лотоса родились боги. Рисунки в храмах и иллюстрации к «книгам» показывают нам богов – Осириса, Нефертума, Ра – и обожествленного умершего, каждое утро выходящих из раскрытых цветков лотоса. В гимнах «божественный лотос, чей цветок пребывает в древнем Океане, дает прибежище Солнцу» ночью, а на рассвете солнце «в облике Нефертума выходит из лотоса» и появляется на горизонте[351]. Но вернемся в храм. В центральном нефе, символизирующем путь, по которому следует солнце в зените, капители в виде распустившихся цветов свидетельствуют о полуденном триумфе света и растительности. В боковых приделах цветы папируса и лотоса закрыты, поскольку, будучи цветами Востока и Запада, они скрывают в себе нерожденного бога на рассвете и умершего бога в сумерках.

На срединной оси храма, над огромными дверями, то есть в зените, солнце представлено в виде крылатого диска, который до того, как превратился в символ Гора-Солнца из Эдфу (Гора Бехдетского), являлся общепризнанным солярным символом. Входная дверь храма в Абу-Симбеле, расположенная в центре фасада, увенчана Харахти с головой сокола, коронованного диском.

Солярный принцип проявляется и в другой характерной черте, общей для всех храмов. От пилона к гипостилю и святилищу уровень пола постепенно повышается, в то время как крыша становится ниже. Пилон – это высшая точка храма, гипостиль ниже пилона, а самой невысокой частью храма является святилище. Постепенный подъем можно сравнить с эффектом музыкального крещендо. Линиями крыши и пола, сходящимися к святилищу, зодчий словно хотел показать каждодневный восход солнца над восточным горизонтом и его возвращение к горе Запада, вечернему горизонту (илл. 42, 43).

После того как мы изучили планировку храмов, обратимся к планировке гробниц. Здесь опять-таки в основе архитектурного плана лежит осирисовская доктрина. В предыдущих главах мы уже рассматривали основные положения этой доктрины, напомню их вкратце: бессмертие умершего обеспечивается 1) сохранением тела, 2) изготовлением статуй, «живых образов», и 3) отправлением заупокойного культа и регулярными совершениями приношений. Каждая гробница отвечает этим трем условиям и следует ритуальной планировке[352].

Рис. 74. Линии пола и крыши храма

В Мемфисский период мастабы состояли из трех отдельных частей: 1) вертикальной шахты, оканчивающейся погребальной камерой, в которой покоилась мумия; 2) камеры (сердаб), в которой размещались статуи усопшего; в процессе совершения осирисовских обрядов в эти статуи вселяется Душа (Ба) и 3) помещения, открытого для родных и друзей покойного, а также жрецов, отправлявших культ и совершавших приношения (илл. 8, 9а, 9б, 10, 11, 12, 13).

Первые две камеры, вход в которые после погребения закладывался камнями, небольшие и скромно украшенные.

Рис. 75. Визит в некрополь

Третья камера, доступ в которую был открыт, позволяла зодчему в полной мере проявить свое искусство. На обращенной к востоку стене этой «часовни» имелась ложная дверь (илл. 9б), в древности она украшалась желобками, как фасады тинитских гробниц. Это вход Аменти, через который можно было увидеть барельеф – умершего, восседающего за столом в загробном мире. Иногда ложные двери распахнуты, а умерший изображен стоящим на пороге (илл. 10), словно вот-вот спустится по ступеням, чтобы поприветствовать родных. Иногда умерший словно заглядывает в молельню.

Возводя гробницу и украшая ее стены, зодчий строго придерживался религиозных канонов. Впрочем, в устройстве часовни он располагал некоторой свободой действий. В зависимости от состоятельности владельца гробницы зал, в который допускались родственники, мог состоять из одной или нескольких камер.