Читать книгу "Ретт Батлер - Дональд Маккейг"

Тэз широко раскинул руки.

— Маман, это все твое!

Красотка почувствовала себя как зверь, учуявший западню:

— Тэз, мой дом в Атланте.

— Входи, маман, — поспешил подстроиться Тэз, — Я приготовлю чай. Английский. Или, может, лучше воды или бокал вина?

— Тэз, кто бы мог подумать… — Красотку охватил материнский восторг. — Как ты отлично устроился!

— Маман, я сделал все это ради тебя. — На лице молодого человека вспыхнула знакомая улыбка. — И я не всегда такой важный. Совсем не всегда. Почему ты не сказала, что приедешь? Bon Dieu, как же я счастлив! Позволь показать тебе дом.

Он положил шкатулку Красотки на подоконник и повел мать на кухню, где едва хватило места для них двоих.

— О, — воскликнула Красотка, — здесь так уютно!

Балкон передней спальни выходил в сад.

Тэз сказал:

— Это будет твоя комната.

Но Красотка притворилась, что не слышит.

Задняя спальня имела отдельную лестницу — идеально, подумалось Красотке, для молодого человека, который может поздно приходить домой.

В гостиной в глубине дома Тэз предложил матери сесть, обязательно в новое кресло, саффолкское.

— Сделано в самом Нью-Йорке, — сообщил он.

— Удобнее кресла и не припомню.

Когда восторги наконец иссякли, в комнате воцарилось молчание. В саду громко щебетали птицы.

— Я соскучилась по тебе, Тэз, — произнесла Красотка.

— Я тоже скучал, — Сын, поддавшись внезапному порыву, встал перед ней на колени и сжал руку, — Я полноправный партнер мистера Ж. Николета. У нас очень неплохое дело и четверо служащих.

Красотка ласково улыбнулась сыну.

Он провел ладонью по лбу. Знакомый жест напомнил Красотке былого маленького мальчика, и из ее глаз хлынули слезы.

— Ты знаешь, чего я хочу, — сказал Тэз. — Никогда не мог тебя провести.

Красотка, подойдя к окну, распахнула ставни.

— А я и забыла, как все буйно цветет в Новом Орлеане, — промолвила она.

— Ты переедешь ко мне?

Красотка обернулась к нему с робкой улыбкой.

— Тэз, у меня бизнес, за которым нужно приглядывать.

— Продай. Ты не будешь ни в чем нуждаться. Я обеспечу…

— Спасибо, мой мальчик, благодарю тебя от всего сердца, но я не могу.

— Маман, — Тэз просил, как ребенок, — здесь, в Новом Орлеане, ты стала бы леди.

Красотка чуть не расхохоталась. Красотка Уотлинг — леди!

— Нет, мой дорогой. Я только все испорчу. Подумай, что скажет Николет, узнав, что твоя мать — обыкновенная…

Звон колокольчика спас Красотку.

— Открой калитку, Тэз, — попросила она, — Мы с Реттом расскажем тебе кое-что важное.

Стоя за калиткой, сжимая крохотную ручку Бонни Блу в своей, Ретт Батлер погрузился в такое настроение, когда самые глубокие привязанности окрашивает грусть, а любовь по большей части состоит из утрат.

Как мальчик, которого Ретт забрал из сиротского приюта, превратился в молодого человека, стоящего перед ним?

— Добро пожаловать в мой дом, сэр. Я должен перед вами извиниться.

— Это Бонни Блу, — сказал Ретт.

— Здравствуйте, — тоненьким голоском пролепетала Бонни. — Мне четыре года. У меня был день рождения.

Тэз улыбнулся.

— День рождения — это очень весело. А ты уверена, что тебе четыре? Для четырех ты высоковата.

— Я очень высокая, — заверила его девочка. — И у меня есть пони.

— Пони! Вот это да!

Тэз повел их в сад.

Красотка со шкатулкой на коленях ждала их на круглой каменной скамье под лаймовым деревом. Бонни помчалась к крошечному прудику, где под ковром из водяных лилий мелькали золотые рыбки.

— Я подумала, нам лучше поговорить на улице, — тихо сказала Красотка. — Правда, чудесное место, Ретт?

— Сэр, я должен извиниться, — снова начал Тэз. — Я был неблагодарным идиотом. Я…

Ретт прижал палец к губам:

— Шшш…

— Сэр, я…

— Ничего страшного, Тэз, — улыбнулся Ретт, — По целом размышлении я рад, что все закончилось, — Он сжал руку Красотки, — Мы с твоей мамой… долгие годы были хранителями репутации одного человека. Человека, который мог потерять больше, чем мы. Эндрю Раванель был одним из храбрейших солдат Конфедерации. В последние минуты своей жизни он думал о тебе.

— Но…

Тэз открыл шкатулку и, не понимая, уставился на peвольвер, полковничьи эполеты, серебряные часы и сложенный листок бумаги.

Поскольку золотые рыбки не хотели показываться из-под листьев кувшинок, Бонни подбежала к взрослым и, встав на цыпочки, попыталась разглядеть, что в коробке у молодого человека. Может, и у него сегодня день рождения?

Самые уважаемые жители Эллсворта, — сказал Ретт, — подарили эти часы твоему отцу, Тэз. Вот дарственная надпись.

Тэйзвелл повертел в руке тяжелые часы.

Merde![74]Вы утверждаете, что Эндрю Раванель мой отец? Полковник Эндрю Раванель? Почему вы позволили мне думать, что я ваш незаконнорожденный сын? Отчего было не сказать правду?

Прочти записку, милый, — тихо сказала Красотка.

Тем, к кому это имеет отношение.

Я признаю Тэйзвелла Уотлинга своим сыном и завещаю ему эти вещи. Надеюсь, он разумнее распорядится своей жизнью, чем я.

Эндрю Раванель, полковник Конфедеративных Штатов Америки.

Тэз сложил записку. Вновь развернул ее и пристально поглядел.

— Тэз, — тихо сказал Ретт, — сядь, прошу тебя.

Он послушался, и мать обвила его рукой.

Ретт глубоко вздохнул:

— Ты права, Красотка, чудесный сад. Я всегда любил Новый Орлеан. Католический город, терпимый, чувственный и мудрый. Низины, где мы выросли с твоей мамой, Тэз…

Батлер запнулся и начал по-другому:

Там жизнью и смертью распоряжались плантаторы вроде моего отца, Лэнгстона Батлера. Всё и вся на плантации Броутон принадлежало хозяину. Рабы Лэнгстона, надзиратель и его дочь, лошади, жена и дочь Лэнгстона… — Ретт кашлянул, — Даже старший сын-отщепенец. Вольно обращаться хоть с крупицей имущества Лэнгстона значило шутить с самим хозяином.

Красотка вздохнула.

— Как же давно это было.

— Тэз, история, которую мы должны тебе рассказать, длинная. Найдется у тебя бокал вина?