Читать книгу "Детство Понтия Пилата. Трудный вторник - Юрий Вяземский"

XIX. Битву у Коллинских ворот теперь уже многие историки описали. Но все они, на мой взгляд, допускают целый ряд неточностей.

Утверждают, например, что Сулла начал проигрывать, потому что войска его были изнурены долгим переходом. Я же полагаю, что дело тут было не в усталости, – какую такую усталость мог причинить короткий переход от Пренесте до Рима для закаленных в боях ветеранов Суллы, исходивших вдоль и поперек Азию, Македонию и Грецию?! К тому же они успели позавтракать и не спеша выстроили боевую линию. Дело было в том, что ветеранам Суллы теперь противостояли не парфянские варвары, не разложившиеся правительственные войска, а великолепно обученные, образцово дисциплинированные самнитские войска – самое воинственное племя Италии и самые гневные враги Рима, а потому – неистово храбрые и яростно неустрашимые.

Далее говорят: Сулла сначала проигрывал, но потом ободрил своих ветеранов, повел их за собой и разбил неприятеля. Это уже чистая ложь! Правое крыло, которым командовал Марк Красс, действительно, стало теснить луканов, которыми руководил Марк Лампоний. Но на левом крыле, выстроенном у храма эрицинской Афродиты перед Коллинскими воротами, против Суллы выступал Авл Телесин. Решительным натиском он расстроил ряды сулланских солдат, смял их и оттеснил к городской стене, так что пришлось запереть ворота. Сам Сулла едва не погиб. Пытаясь остановить отступление своих ветеранов, Сулла носился между ними на белом коне, горячем и резвом. По этому белому коню его быстро узнали, и один из самнитских центурионов, когда Сулла был в нему спиной, собрался метнуть в него копье. Но Авл Телесин схватил его за руку и запретил, заметив, что такого доблестного врага, как Сулла, надо побеждать лицом к лицу, в честном единоборстве, а не в спину и исподтишка. А Сулла потом утверждал в своих воспоминаниях, что не одно, а несколько копий были тогда в него брошены, и что от смерти его спас не Авл Теле-син, а его собственный конюх, который, дескать, хлестнул коня и заставил его отскочить как раз настолько, чтобы копья воткнулись в землю у самого хвоста.

Тот же Сулла потом утверждал, что, осознав это чудесное избавление от смерти, он достал золотое изваяньице Аполлона, которое он вывез из Дельф и которое всегда носил спрятанным на груди, и, целуя этот воинский амулет, воскликнул: «О Аполлон Пифийский, ты, кто в стольких сражениях прославил и возвеличил счастливого Суллу Корнелия, кто довел его до ворот родного города, неужели ты бросишь его теперь вместе с согражданами на позорную гибель?!» И вот, якобы после этого обращения к богу, в сражении наступил перелом: солдаты его прекратили отступление, развернулись, построились и начали победоносное контрнаступление. – Еще большая ложь! Часть его ветеранов уже успела убежать в лагерь и там возвестила, что Сулла-де погиб и сражение проиграно. Оставшиеся пребывали в полном смятении. А от окончательного разгрома Суллу спас не Аполлон, а Марк Красс, который, одержав победу на правом фланге, послал Сулле несколько свежих когорт. Спасло его также подлое предательство, которое совершили кельтские союзники Авла Телесина: в решающий момент сражения три тысячи кельтов, по предварительному уговору с Суллой, вдруг переметнулись на его сторону и обратили оружие против самнитов, своих прежних боевых товарищей.

Или ты скажешь, что светлый Аполлон и Крассу помог, и кельтов толкнул на предательство?

XX. Всех пленных Сулла велел отвести на Марсово поле. Там их два дня держали в оцеплении солдат, без еды и медицинской помощи. На третий день Сулла назначил заседание сената в храме Беллоны. Когда сенаторы собрались и расселись по своим местам, снаружи стали доноситься бряцание оружия и людские стоны. Стоны эти быстро переросли в отчаянные крики и мольбу о помощи. А когда Сулла встал со своего места и начал говорить к сенаторам, никто уже не сомневался, что за стеной храма, возле цирка происходит отвратительная расправа: там, в страшной тесноте, солдаты, словно баранов, режут беззащитных пленных. Сенаторы были потрясены, но державший речь Сулла, нисколько не изменившись в лице, сказал им, что требует внимания к своим словам, а то, что творится снаружи, их не касается: там-де по его повелению вразумляют кое-кого из негодяев.

«Негодяев» было от четырех до шести тысяч человек, – разные цифры называются историками.

Среди несчастных оказался и раненный Авл Телесин, который двумя днями ранее спас Суллу от верной смерти.

XXI. У Авла Телесина был сын, тоже, кажется, Авл. С консулом Гаем Марием Младшим они возглавляли гарнизон в городе Пренесте. Узнав о поражении под Римом и осознав, что сопротивление отныне бессмысленно, они закололи друг друга, тем самым избавив себя от позора и лишних мучений.

Пренесте сдался на милость Суллы. Двенадцать тысяч человек Сулла помиловал и отпустил на свободу. Но все без исключения самниты были обезоружены и перебиты. Рассказывают, что среди этих убиенных оказались представители всех трех кланов нашего многолюдного рода. И вот, Телесины умирали молча, с презрением глядя на своих палачей. Гиртулеи то ли в насмешку над римлянами, то ли действительно желая сохранить себе жизнь, предлагали «не переводить даром такое великолепное человеческое мясо», а сделать из них дорогостоящих гладиаторов. А кто-то из Венусилов, которые, как мы помним, всегда сочувствовали Риму и никогда против него не воевали, этот несчастный и ни в чем не повинный Венусил, когда его тоже схватили и потащили на казнь, так истошно кричал, так слезно молил о пощаде и клялся в своей невиновности, что крики его привлекли внимание самого Суллы, который присутствовал при расправе. Сулла подошел к нему и спросил: «Ты самнит?» «Самнит, – ответил несчастный. – Но…» «Никаких «но», – прервал его Сулла и дал знак стоящему рядом с ним центуриону. И тотчас Венусилу перерезали горло. А Сулла потом обратился к своим ветеранам и сказал: «Запомните, друзья мои. Рим не будет знать покоя, пока будет существовать Самний. Поэтому следует стереть с лица земли само имя самнитов!»

Оставшиеся в живых и в Италии Гиртулеи целых два года руководили героической обороной Эзернии. Большинство из них доблестно сложило свои головы на стенах крепости, а некоторые, тяжело раненные, попали в руки неприятеля и, как я полагаю, были казнены. Но несколько лет назад я слышал от одного из Неполов, который заискивал передо мной и пытался через меня добиться выгодного откупа в Норике, – когда я отказал ему в протекции, он с ехидным выражением лица поведал мне, что гладиаторы, которых называют «самнитами» – ну, эти самые, с большими четырехугольными щитами и маленькими мечами, – якобы все они ведут свое происхождение от Гиртулеев, которые были взяты в плен после падения Эзернии; Сулла, дескать, припомнил их насмешливое предложение «не переводить даром великолепное человеческое мясо», велел залечить их раны и сделать гладиаторами на потеху римской черни. Но думаю, что этот Непол лгал и хотел отомстить мне за отказ.

Ни один из Неполов, как ты можешь догадаться, при Сулле не пострадал. Несчастья обрушились на их головы, когда к власти пришел божественный Гай Юлий Цезарь… Но об этом позже и в свое время.

XXII. Луций Гиртулей, как я уже сказал (см. XVII), следуя за доблестным Квинтом Серторием, отправился в Ближнюю Испанию. Вместе с Луцием поехал и его младший брат, Гней. И оба они взяли с собой жен и детей.