Читать книгу "Лунный нетопырь - Ольга Ларионова"

Дугообразная галерея прилепилась прямо к склону — с одной стороны тянулась каменная стена, вся испещренная полустертыми иероглифами, с другой естественной оградой служила густая древесная зелень. Обращенная вовнутрь листва блекло светилась, как ей и положено; внешняя по обыкновению позванивала, стараясь повернуться ребром к посветлевшему небу, чтобы впустить в галерею последний отблеск лунных лучей.

Вдоль стены на корточках расположилась молодежь (так вот где они все — на уроке); у каждого на коленях лежало что-то вроде подноса с песком. У каменного столбика, бессильно привалившись к нему тощим задком, что-то бормотал унылый плешивец с устало-брюзгливым лицом, напоминающим морду безнадежно отощавшего бульдога. Он скороговоркой диктовал, а слушатели царапали пальцами по песку; писали, пока не доходили до нижнего края, и стирали, снова выравнивая тонкий слой песка. Писали и стирали. Писали и стирали…

— Соблаговоли обождать, — смиренно шепнула провожатая, и принцесса, чтобы не привлекать внимания брыластого наставника, тоже присела на корточки. Прислушалась:

— Если первая ягода от стебля, и вторая ягода от стебля, и много ягод и заговоренная ягода от стебля представляют заклинание линейно независимого произрастания однородного линейного магического… «…бу-бу-бу… годаотстеб… ейнонезавис-с-с…» — неразборчивым речитативом вторили безрадостные юные голоса.

Даже если это была лекция по садоводству вперемешку с черной магией, то все равно — полнейшая абракадабра. И правильно они все делают, что стирают написанное. А хорошо бы отыскать среди них Чичи… как там его… миану. Этот был явным заводилой, уж он-то наверняка мог сказать, где сейчас Горон. И не пришлось бы беспокоить престарелого карлика.

Она оглядела понуро склоненные головы — нет, никого похожего. И сколько еще ждать, слушая все эти шаманские заклинания? Может, прямо сейчас исчезнуть и продолжить самостоятельные поиски, а кстати — ведь разжег же кто-то огонь в заброшенном подлесье?

А бормотание продолжалось и раздражало все больше и больше, потому что назойливо напоминало что-то, что автоматически заучивалось ею в такой далекой (а может — такой недавней?) юности:

— …в принципе этот метод, — бубнил унылый псоглавец, — сводит заклинание любого линейного раздробленного произрастания к заклинанию однородного линейного…

Ты ничего не вспоминаешь? Пораскинь-ка мозгами!

Ей показалось, что ее коснулся холодок безумия: шевеля отвислыми брылами, этот живой скелет читал на память теорию линейных дифференциальных уравнений, безбожно перевирая термины и нимало не заботясь о том, что все сказанное вылетает из юных голов со скоростью предутреннего ветра.

А она еще сочла здешнего одинца мудрым старцем — да это ж надо совсем из ума выжить, чтобы позволить рядом с собой твориться такой бессмыслице! Пожалуй, и вправду надо улизнуть отсюда потихоньку, пока…

«Пока» не вышло — ее весьма непочтительно дернули за полу плаща. Это была не прежняя кроткая невестийка с угловатыми плечами, а величественная старуха, чьи даже не седые, а какие-то прозрачные космы одевали ее, спускаясь ниже пояса. Надменный вид выдавал прислужницу самого одинца. Повинуясь ее кивку, девушка снова окунулась в затхлую темноту скального лабиринта, радуясь хотя бы тишине, становящейся все плотнее и ощутимее.

Путь наверх, наконец, завершился яйцеобразной келейкой, чьи стенки укрывал живой мерцающий плющ. Нефритовая шкатулка, только изнутри. Принцесса с изумлением уставилась на громадную пестрокрапчатую бабочку под сероватым сводом, мерными взмахами крыльев нагонявшую относительную прохладу, и не сразу разглядела на полу большую корзину вроде тех, куда собирали загаженное младенцами сено.

— Не гляди так изумленно на этого эльфа, нездешнее дитя, — раздался снизу дребезжащий голосок. — Это дар маггиров в знак уважения к моей непомерно затянувшейся старости… А ты, Шестипала, не забудь вернуть его обратно, когда меня не станет. А теперь ступай, ступай себе.

Несгибаемая старица проплыла мимо принцессы с обиженным видом и скрылась за вьюнковой занавеской, и только тогда мона Сэниа обратила внимание на сморщенное личико, выглядывающее из мелкой серо-зеленой листвы, наполнявшей корзину.

На нее спокойно глядели глаза человека, ожидающего легкой и безболезненной смерти и не страшащегося ее.

— Тогда, на многолюдном сборище, когда малолетки приняли тебя за ниладу, ты была улыбчатой и неискренней, — шелестел усталый голос. — Но я угадал в тебе то, о чем ты и сама вряд ли подозреваешь… Угадал и велел тебя найти. Но ты исчезла. Что ты скажешь теперь, когда мы одни?

Ну-ну, поведай ему о том, что ты натворила — он не проживет и тех минут, что ему еще отведены судьбой.

— Я… прости меня, что я потревожила тебя по пустякам. — Принцессе было так несвойственно смущение, что она даже растерялась, подбирая слова. — Я ищу Горона.

— Он был здесь совсем недавно. — Слова следовали одно за другим с расстановкой, словно дряхлый одинец собирал силы на каждое. — Сейчас он озабочен мальчиком, которому предстоит заменить меня… Но он поторопился.

— Мальчика? — невольно вырвалось у нее. — Тебя заменит ребенок?

Складки на пергаментном лобике, которые когда-то были бровями, слабо шевельнулись:

— Ребенок… Когда его вернут сюда, он будет уже взрослее тех, кто не пережил всех мытарств, выпавшего на его долю. Первое время моим ведьмам (не перебивай его, ведьмы — это те, что ведают, и не больше) придется помогать ему; но одна за другой они будут уходить в небытие… А в твоем подлесье разве не так?

Не утомляй его долгим рассказом о себе.

И не собираюсь. Не отнимать же по пустякам последние минуты жизни у этого до ужаса одинокого человека! А мне нужен всего один ответ — где Горон?

Не думай о том, что нужно тебе — сейчас ты нужна ему.

А ведь и правда — на нее глядели глаза, в которых разгоралось что-то живое, юное; ну конечно, ведь для таких, как он, старейших, единственной радостью оставалось именно ведать. Вот даже сейчас он хочет услышать что-то, ему доселе неизвестное.

— В моем племени правителя сменяет его сын, — осторожно проговорила она, — а на соседних остро… то есть на соседней земле — внук.

— Неразумно, — послышалось негромко, но бескомпромиссно. — Потому что долго. Горон сделает это быстрее. Так зачем он тебе?

Не ответить совсем ничего было просто неучтиво.

— Мои люди… Я хочу сказать — люди моей земли могут попытаться… не сразу, конечно, а когда вы будете готовы… — Она стиснула руки, заставляя себя сделать отнюдь не легкую вещь: говорить все, как есть, самыми простыми словами. — Горон открыл мне, что вашей заветной мечтой было возвращение туда, откуда вы прилетели. Или нет?

— Горон… — Бескровные губы молча шевелились, словно старец пережевывал свои собственные слова. — Горон. Ну, сам-то он об этом не мечтает. Это человек не нашего народа, его-то предки всегда жили среди этих гор и холмов. Он — последний из племени номадов.