Читать книгу "Война и мир Ивана Грозного - Александр Тюрин"

Даже масон М. Багрянский написал о карамзинских «Письмах русского путешественника»:

«Обо всем, что касается отечества, он говорит с презрением и несправедливостью поистине возмутительной, обо всем, что касается чужих стран, он говорит с вдохновением».

Краски у Багрянского ничуть не сгущены. Сам Карамзин, безо всякого стеснения, провозглашает: «Путь образования или просвещения — один для народов; все они идут вслед друг за другом. Иностранцы были умнее русских: и так от них надлежало заимствовать…»

Я даже представляю, с каким мыслями Николай Михайлович смотрит на русского лакея, подносящего ему блюда за обедом — «вроде и одел его по-человечески, и побрил, а все равно ходит косолапо, и в животе у него бурчит, и смотрит тупо».

И вот с таким уровнем понимания исторических процессов, господин литератор Карамзин берется писать российскую историю.

Не просто берется, а, пользуясь протекцией могущественных друзей-масонов, добивается назначение указом Александра I на должность официального историографа. Карамзин получает и единоличное право на создание и публикацию обобщающего труда по истории России, и хорошее многолетнее денежное жалование.

В 1804, императорским указом, новоиспеченный историограф был пожалован из отставных поручиков в надворные советники (седьмой класс по Табели о рангах), что соответствовало званию профессора. Недурной скачок, из младших лейтенантов в доктора наук.

Как это по нашему. Только ведь в России власть назначает на важнейшие информационные посты людей, которые считают, что их собственный народ глупее и ленивее других народов.

Господа историки, если вы хотите жить долго и счастливо на хорошее государственное жалование, если хотите бесконечно издаваться и иметь прекрасные гонорары, если желаете быть обласканными просвещенной властью и образованным обществом — вы должны быть уверены во второсортности русских.

Если же вы хотите прожить короткую жизнь в нищете и неудачах, то ваше право считать всех народы равными. Тогда вы можете заниматься расследованием исторической правды. Насколько вам хватит здоровья.

Девятый том карамзинской истории, посвященный «жестокостям» Ивана Грозного, выходит 21 мая 1821 года и имеет огромный общественный резонанс, несмотря на приличную цену в 15 рублей.

Декабрист Н. И. Лорер свидетельствует, что «в Петербурге оттого только такая пустота на улицах, что все углублены в царствование Иоанна Грозного».

Из этого тома русская читающая публика наконец узнает, что русские государи есть «бедствие для человечества».

Вот он момент истины, Курбский, король Стефан Баторий, генерал Понтус Делагарди, хан Девлет Гирей, на которых смерть сотен тысяч русских людей, могут плясать от счастья в своих могилах — они теперь правы. Они — борцы против врага всего человечества.

«В своем уединении прочел я девятый том Русской истории…, — восторженно писал декабрист К. Рылеев Ф. Булгарину. — Ну, Грозный! Ну, Карамзин! Не знаю, чему больше удивляться, тиранству ли Иоанна или дарованию нашего Тацита». Пораженный и вдохновленный Рылеев приложил к письму свою историческую думу-панегирик «Курбский» и стал думать другую думу, о свержении самодержавия.

И, хотя на протяжении XIX века выходили работы, авторы которых пытались понять свершения Ивана Грозного — достаточно вспомнить К. Д. Кавелина, И. Эверса, Е. А. Белова, К. Н. Бестужева-Рюмина, И. Д. Беляева, Н. П. Павлова-Сильванского, однако самые популярные дореволюционные историки находились в фарватере карамзинской «исторической мысли». Карамзин — один из немногих русских историков, труды которых были изданы на Западе, причем почти немедленно.

Среди прочих «достижений» знаменитого придворного историографа — прямолинейный норманизм, слащавое изображение Новгородской феодальной республики и Речи Посполитой в виде оплотов свободы, назойливое применение выспренного этнонима «россияне» даже к раннему средневековью и представление истории России, как «истории Государей», среди которых одни были хорошими, другие плохими. «Хорошие» были те, которые не делали резких движений, уважали Запад и жили в полном согласии с аристократией.

Карамзин принес всю многотрудную жизнь Ивана Грозного в жертву своей концепции просвещенного то есть западноцентричного монарха — ведь его «История государства российского» предназначалась в первую очередь для чтения императором Александром I.

Покушения Ивана Грозного на права аристократов нестерпимы для Карамзина, выступавшего против освобождения крепостных крестьян, чтобы не претендовали они на землю, «которая (в чем не может быть спора) есть собственность дворянская».

Карамзин творит идеологию просвещенного западнического абсолютизма, показывая на примере Ивана Грозного, каким не должен быть русский правитель. Он максимально реализует тезис, что история — это политика, обращенная в прошлое.

И главный читатель Карамзина император Александр I действительно ни в чем не похож на Грозного. Его царство так напоминает польскую шляхетскую олигархо-республику 16 века с господством частного права по отношению к крестьянину и с ориентацией на вывоз дешевого хлеба на западноевропейские рынки.

И, пусть в императорской России нет столичного сейма, но полно сеймиков — местных дворянских собраний. И с шляхетским veto, император Александр так же хорошо знаком, как и польские короли XVI века. Как польских королей обступали всесильные магнаты, так и Александр окружен российской аристократией. Отлично знает «всевластный» император, как наша аристократия умеет «избирать» монархов — с помощью гвардейской руки, сжатой на горле миропомазанника. Сам он, будучи маленьким принцем, участвовал в заговоре, организованном английским посольством и аристократами-душителями, против своего папы, императора Павла.

Ну, зачем тогда ссориться с аристократией, если можно жить счастливо и вместе, и совсем не так как Иван Грозный со своими боярами. И зачем сориться с владычицей морей?

Вот и везут английские суда русский хлеб в Англию, оставляя русского крестьянина полуголодным, а обратно, для услаждения аристократии, «всё, чем для прибыли обильной торгует Лондон щепетильный».

В александрово царствование Россия превратилась в английскую сырьевую колонию наподобие цинского Китая, и продолжительность жизни русского была почти в два раза короче, чем продолжительность жизни финна — и это в одной стране!

В александровой империи Польша, прибалтийские провинции, Финляндия — обласканные привилегиями и вольностями, освобождениями от податей и повинностей — совсем другой мир, чем коренная Россия. Это наш собственный Запад, который так люб западноцентричному царю всея Руси.

В царствование Александра Россия постоянно приносилась в жертву Европе, истекала кровью ради английских интересов, удобряя русской плотью европейские поля, за английские колониальные деньги русские солдаты десятками тысяч гибли под Аустерлицем, Дрезденом, Лейпцигом и так далее. Пока Александр I поддерживал «европейское равновесие», британцы захватывали колонии и океаны.