Читать книгу "Водители фрегатов. Книга о великих мореплавателях - Николай Корнеевич Чуковский"

приближение заметили женщины, отправлявшиеся в поле на работу. Они взбудоражили всю деревню, и через минуту вся деревня была за воротами частокола и встречала вождя.

Рутерфорд, оставив спящего Джека Маллона, тоже пошел встречать Эмаи. Он подошел к воротам как раз тогда, когда Эмаи входил в них, ведя за собой свой отряд. Но как изменился верховный вождь за несколько недель своего отсутствия! Он шел, хромая на правую ногу, сгорбленный, и смотрел в землю. Перья, украшавшие его голову, были поломаны, смяты. На его постаревшем лице была широкая рана — она чернела запекшейся кровью под левой скулой.

Воины, которых вел за собой Эмаи, были ранены все до одного. Они еле двигались, больные, измученные, грязные. И как мало их вернулось домой! Когда они покидали родную деревню, их было втрое больше.

Последней в ворота вошла женщина. Она покачивалась, как соломинка на ветру. Босые ноги ее были расцарапаны до крови, в растрепанных волосах запутался репейник и мусор. Она низко опустила свое изможденное лицо с ввалившимися щеками и, проходя сквозь ворота, схватилась, чтобы не упасть, рукой за столб.

— Эшу! — вскрикнул Рутерфорд, пораженный видом своей подруги, и кинулся к ней.

Она молчала.

— Что с тобой, Эшу?

— Не спрашивай, — тихо ответила девушка. — Мы разбиты. Сегюи двадцать дней гнался за нами по пятам.

Она не удержалась на ногах и упала. Он поднял ее и понес вслед за встревоженной толпой.

Жены погибших в бою воинов громко выли. Мужчины, не участвовавшие в походе, клялись убить Сегюи и стереть все его деревни с лица земли. Племянник Эмаи в ярости сломал свое копье у себя над головой.

Рутерфорд вместе с толпой пошел к хижине вождя и положил измученную девушку на траву перед входом. Она потеряла сознание. Обернувшись, он увидел Эмаи, который одной рукой держал за плечо старика знахаря, а другой занес над ним топор. Лицо Эмаи было искажено бешенством, на губах белела пена. Знахарь корчился, в ужасе глядя на топор, и прерывистым визгливым голосом пытался что-то объяснить.

Рутерфорд сразу обо всем догадался. Эмаи только сейчас узнал о смерти своей матери. Озлобленный неудачной войной, застигнутый новым неожиданным горем, он хотел кому-нибудь немедленно отомстить за все свои несчастья. Горе тому, кто попадется ему под руку в такую минуту. Рутерфорду стало страшно за несчастного знахаря.

— Я не виноват, Эмаи! — кричал знахарь. — Твою мать убил белый пленник, тот, который поменьше ростом. Он колдун, он лежит в своем крепком доме и колдует, призывая злых духов на все наше племя. Твоя мать всегда знала, что он ее убьет. Она всегда его ненавидела. Помнишь, она ущипнула его за ногу, когда ты привел обоих пленников с моря? Он заколдовал свой нож и дал его мне. Я ничего не знал, я хотел разрезать ей плечо, чтобы выпустить болезнь. Но едва нож прикоснулся к ее плечу, она умерла. Отпусти меня, Эмаи, я не виноват. Приведи сюда этого белого колдуна и разбей ему голову.

Джека Маллона уже волокли к хижине вождя шестеро воинов. Он смотрел по сторонам испуганными глазами и дрожал от страха всем телом. Его поставили перед вождем.

— Убей меня вместо него! — крикнул Рутерфорд, бросаясь вперед.

Но блеснул топор, и Джек Маллон мертвый упал к ногам толпы.

Рутерфорда схватили сзади десятки рук. Большая жесткая ладонь заткнула ему рот. Эмаи несколько секунд стоял неподвижно, как бы не понимая, что произошло. Потом топор блеснул еще раз и обрушился на голову знахаря. Два трупа — белый и коричневый — лежали рядом.

— Отпустите его, — сказал Эмаи тихим, упавшим голосом, обращаясь к воинам, державшим Рутерфорда.

Рутерфорд закрыл лицо обеими руками и побрел к своему опустевшему дому.

Один

Выход найден

Рутерфорд остался совсем один среди людоедов.

Несколько дней после смерти Джека Маллона он прожил как в тумане. Большею частью он лежал у себя в доме, и, только когда лежать становилось невмочь, он вставал и бродил по деревне. На него не обращали никакого внимания — все были заняты торжественными похоронами матери Эмаи, которые длились очень долго.

Труп старухи вытащили на пустырь возле хижины вождя и посадили на циновку, прислонив спиной к торчавшему из земли столбу. Другой циновкой закутали мертвую старуху до шеи. Лицо ее вымазали жиром, так что оно блестело, словно медный котел, ее волосы увили зеленым льном. Затем умершую окружили чем-то вроде клетки, сделанной из прутьев, чтобы собаки, свиньи и дети не могли осквернить ее своим прикосновением. Эмаи и несколько воинов, имеющих ружья, дали в честь ее семь оглушительных залпов. Остальные воины швыряли в воздух свои копья и ловили их на лету.

К утру следующего дня стали собираться вожди соседних деревень, сопровождаемые своими женами, детьми и рабами. Рабы тащили за ними груды всякой пищи. До самого вечера вокруг трупа выли и причитали родичи, разрезая себе тело острыми камешками. А вечером начался пир.

Увидев, что новозеландцы начали пировать, Рутерфорд вбежал в свой дом, покрепче закрыл дверь и упал на сено. Он был убежден, что они сейчас едят мясо его несчастного друга. Всю ночь пролежал он, не смыкая глаз и прислушиваясь к песням и крикам пирующих. Нет, надо во что бы то ни стало бежать отсюда. Продолжать эту нестерпимую жизнь здесь одному невозможно. Лучше уж пусть его поймают и убьют. Тут он никогда не дождется корабля. Если корабль подойдет к берегу Новой Зеландии, ему нарочно об этом никто не скажет. Быть может, он пропустил уже много кораблей. Нет, он должен при первом же удобном случае бежать к морю. Он попросит покровительства у вождя какой-нибудь приморской деревушки и дождется там корабля. По всей вероятности, конечно, его поймают и убьют. Ну что ж, тот, кто не дорожит жизнью, ничем не рискует.

В щели дома уже проникал белый дневной свет, когда Рутерфорд вспомнил о подземном ходе, на сооружение которого он и Джек отдали столько сил. Вот уже много месяцев, как он ни разу не спускался туда, в подземелье. Ему вдруг пришло в голову сделать еще одну попытку. Что, если попробовать обойти тот камень, который преградил путь боковой шахты? Быть может, он не так велик, как нижний.

Увлеченный новой идеей, Рутерфорд вскочил на ноги. В печке под золой еще со вчера осталось несколько тлеющих угольков. Он зажег ими смолистую сосновую щепку и, с самодельным факелом в руке, поднял широкую доску, закрывавшую вход в шахту.

Его поразил слабый